Общество и его проблемы

Большое значение всегда имело то, какой уровень развития деятельности запечатлен в предметах, олицетворяющих человеческий разум. В эпоху варварства главный член сообщества был лучшим среди соплеменников, но по объему знаний и способности к формированию суждений он, вероятно, во многих отношениях уступает самому ничтожному представителю более развитых цивилизаций. Способности человека ограничены доступными ему предметами и орудиями. В еще большей степени эти способности зависят оттого, что, согласно бытующим традициям и институциональным обычаям, находится в центре внимания, оттого, что составляет главный интерес. Смыслы существуют в определенных рамках, задаваемых имеющимся инструментарием, наиболее важной разновидностью которого является, в конечном счете, язык как средство не только мышления, но и коммуникации. Современный механик может рассуждать об омах и амперах, чего не мог делать в свое время сэр Исаак Ньютон. Множество людей, знакомых с устройством радио, имеют определенные суждения о таких вещах, которые Фарадею и пригрезиться не могли. Отвечать на это: «будь Ньютон и Фарадей нашими современниками, они бы оставили далеко позади Себя всех этих механиков-любителей», значит не понимать, о чем идет речь. Ибо такой ответ концентрирует внимание лишь на одной стороне дела: на тех изменениях, которые способны произвести в нашем мышлении сами предметы мышления, а также смыслы, имеющие хождение в обществе. Более разумное устройство общества, могущее выразиться в более обширных знаниях и в большей готовности сообразовываться с разумом, ни на йоту не прибавит человеку изначальной одаренности, зато повысит тот общий уровень, на котором функционирует совокупный разум общества. Высота этого общего уровня имеет гораздо большее значение для занятия делами общества, чем существующие различия в уровне умственных способностей. Как сказал Сантаяна: «Живи мы при лучшем общественном устройстве, в наших головах сам собой установился бы и лучший образ мысли. Постоянно попадать во власть варварства и суеверий нас вынуждает не отсутствие остроты чувств, не нехватка талантов и не неупорядоченность внешнего мира, а отсутствие доброго характера, доброго примера и доброго правительства». Представление о том, что разум есть результат личной одаренности или личных достижений, есть великое заблуждение, порожденное тщеславием класса интеллектуалов — подобно тому, как представление о богатстве как о чем-то, что заработано исключительно благодаря личному труду и личной собственности, есть заблуждение коммерческого класса.

Мысль, которую мы бы хотели высказать в заключение, не касается сферы интеллектуального метода, но затрагивает вопрос практического реформирования социальных условий. Наиболее углубленное и всестороннее понимание сообщества неизменно предполагает наличие общения «лицом к лицу». Поэтому семья и ближайшее окружение, какими бы недостатками они ни обладали, всегда будут главными агентами воспитания, образования, под чьим воздействием постоянно формируются общие установки и усваиваются идеи, образующие основу характеров. «Великое сообщество» как сфера свободной и всесторонней коммуникации есть нечто такое, что возможно представить в мысли. Но такое сообщество никогда не будет обладать всеми теми чертами, которыми характеризуется местное сообщество. Оно явится лишь конечной инстанцией в деле упорядочения отношений и обогащения опыта местных ассоциаций. Вторжение в жизнь местных сообществ внешних, неконтролируемых сил и частичное разрушение этими силами жизни данных сообществ является непосредственным источником нестабильности, распада и суеты, отличающих нынешнюю эпоху. Все то зло, в котором огульно и некритично обвиняют индустриализм и демократию, разумней было бы отнести на счет последствий распада местных сообществ. Серьезные и долговременные привязанности формируются лишь в самом тесном общении, а таковое неизменно остается уделом малых сообществ.