Общество контроля. Как сохранить конфиденциальность в эпоху тотальной слежки

Энтони Эмброуз, директор службы общественной безопасности Ньюарка, сообщил местному новостному веб-сайту NJ.com, что в Ньюарке 60 % преступлений раскрываются с помощью видеонаблюдения (хотя это не обязательно означает использование камер, принадлежащих городу, – полиция получает записи и с тех камер, которыми владеют жители и компании; для этого нужно либо разрешение собственника камеры, либо судебная повестка)[21].

Во время беседы в его просторном, обшитом деревянными панелями кабинете Эмброуз заявил мне, что просматривать на ноутбуке видео с камеры – это функционально то же самое, что глядеть в нужное окно. Камеры показывают публичные места: улицы и перекрестки, где люди находятся на виду – и, следовательно, меньше ожидают анонимности, чем у себя дома.

По словам Амола Синхи, исполнительного директора отделения ACLU в Нью-Джерси, это совсем не то же самое, что смотреть в окно. Синха называет это массовой слежкой и добавляет: «В общественных местах ожидание конфиденциальности ограничено, но никто не предполагает, что каждый ваш шаг будет записываться и фиксироваться на камеры, которые может просматривать любой человек на свете». Кроме того, Синха отмечает, что камеры показывают и такие места, где люди предъявляют гораздо более высокие требования к неприкосновенности частной жизни, например, внутренние дворы жилых домов. При этом раскрывается личная информация: допустим, вы выходите из дома с парой чемоданов, а потом пару дней вас не видно, и наблюдатель догадывается, что вы уехали в отпуск и у вас дома никого нет.

Автоматические считыватели номерных знаков (ALPR) навевают такие же опасения. С одной стороны, они фиксируют информацию, которую прохожий на улице мог бы записать с помощью блокнота и ручки. Они не заглядывают в приватные места и не сохраняют изображения лиц. Камеры захватывают изображения номерных знаков вместе с геопространственной информацией, а затем сохраняют эти сведения в базе данных. Такие устройства могут быть стационарными, а могут ставиться на полицейские машины. Как бы там ни было, через базу данных номерных знаков, ранее отмеченных полицией, можно пробивать любые номера машин, и тем самым утомительная работа, чреватая людскими ошибками, превращается в механическую.

Но если бы полицейский каждый день ходил туда-сюда по вашей улице, без устали переписывая номерные знаки всех припаркованных автомобилей, вы бы это заметили. Вероятно, решив, что это перебор, начали бы задавать вопросы. Почему номера машин на вашей улице так интересуют полицию? Почему полиция решила посвятить свое время этой задаче, а не другим? Какая польза от этой информации? И так далее.

Что же касается ALPR, их нужно специально искать, чтобы заметить: обычно это маленькие плоские прямоугольные камеры, установленные на крыше или багажнике полицейского автомобиля. Они не устают и не нуждаются в перерывах на еду и туалет. ALPR бдительны всегда. Они делают видимое невидимым. Избавляют полицию от необходимости перераспределять кадровый состав и взвешивать, стоит ли сбор информации о номерных знаках таких усилий, времени и денег. Полиция может хранить эту информацию безгранично долго и делиться ею с кем угодно.

Кроме того, устройства ALPR позволяют компаниям собирать эту информацию от нескольких агентств в базы данных и доступ к ним передавать полиции. Между должностными лицами (например полицейскими), которые собирают данные и имеют к ним доступ, стоит компания, получающая государственные средства. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы тратить деньги налогоплательщиков на товары и услуги первой необходимости от частных компаний. Полиция покупает у частников автомобили и оружие, поскольку в этом случае качество будет выше, а цены ниже, чем у государственных предприятий.

Однако информация – не просто товар. Это наши личные данные, хранящиеся в базе, которой управляет кто-то, кто нам не подотчетен. Да, мы позволяем так поступать со сведениями о наших финансах и здоровье, но действительно ли мы хотим допускать больше публичности, чем необходимо? Что происходит, например, когда компания, которая хранит все электронные досье, принадлежащие некоему правоохранительному органу, решает поднять свои гонорары сверх того, что этот орган может себе позволить? Кого обвинят в нарушении и каковы средства правовой защиты? Насколько удобно общественности – или насколько ей должно быть удобно – допускать, чтобы частная компания хранила и во многих случаях продавала конфиденциальные полицейские сведения? Кто еще имеет к ним доступ? Насколько непроницаемы брандмауэры?