Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник

«Спутник находится в мертвой зоне…

………….находится в мертвой зоне…»

Марракеш!

Розовые десны старого города.

Белые спутниковые тарелки

зря сканируют небо —

ни дождя, ни фильма небо им не покажет.

Погасла черная теле-кааба.

И город под вечер идет на площадь.

Головы. Головы.

Головы. Головы. Головы.

Голос на башне хрипит и стонет.

Все на молитву! Но голос никто не слышит.

Сотни рук выстукивают барабаны.

Сотни губ вытягивают флейты.

Сотни ртов выкрикивают слова —

и площадь затягивает меня в воронку.

«Что бы вы хотели, мсье? —

слышу возбужденный шепот.

– Qu\'est-ce que vous voulez?»

Я отмахиваюсь:

«Не хочу смотреть гробницы Саадитов».

«Не хочу слушать сказки тысячи и одной ночи».

«Не хочу пробовать печень хамелеона».

«Ни будущее, ни прошлое менять не желаю».

«Так что бы вы хотели, мсье?» —

не унимается тип в полосатой джеллабе.

«Можешь мне вернуть „я“?» – спрашиваю.

«Нет ничего проще, мсье!»

Он покорно опускает веки —

виден лиловый узор, которым они покрыты.

«Идем до квартала двойников.

Тому, кто твой, положишь руки

на темя – так, смотри».

Грязные ладони складываются лодочкой.

«И все?» – «Все». Улыбаясь, он

обнажает кривые белые резцы.

«Combien? – Сколько?» – «Сколько

Аллах подскажет сердцу».

Широкая, как жизнь, площадь

стекает в адские трещины улиц.

Утроба города урчит и чавкает.

В темноте на прилавках

все сокровища мира. Но где

полосатый балахон?

Еле успеваю за провожатым.

«Пришли!»

Под коврами, в шерстяном капюшоне

некто уставился в пустой телевизор —

на ступеньке чай, лепешка.

Он подталкивает: «Пора, друг».

Замирая от страха, складываю руки, и —

…………………………………………..

…………………………………………..

«Я – продавец мяты, сижу в малиновой феске!»

«Я – погонщик мула, стоптанные штиблеты!»

«Я – мул, таскаю на спине газовые баллоны!»

«Я – жестянщик, в моих котлах лучший кускус мира!»

«Я – кускус, меня можно есть одними губами!»

«Я – ткач, мои джеллабы легче воздуха!»

«Я – воздух, пахну хлебом и мокрой глиной!»

Теперь, когда меня бросили одного посреди медины, я с ужасом понял, что я – это они: продавцы, погонщики, зазывалы, нищие, ремесленники, бродяги; что я смотрю на мир их черными глазами; вдыхаю дым кифа их гнилыми ртами; пробую мятный чай их шершавыми губами; сдираю шкуру с барана их заскорузлыми руками; что мне передалась тупая поступь старого мула; то, как зудит лишай на бездомной кошке. Я хотел найти себя, но стал всеми! Стою – и не могу сойти с камня…

………………………………….

В этот момент вспыхивают экраны —

спутник вышел из мертвой зоны!

И город отворачивается к телевизору.

А я застыл посреди базара

и не понимаю: кто я, что со мной?

«Мсье! – слышу над ухом строгий голос.

Это говорит офицер, патрульный. —

Ваши документы, мсье!»

– Мне кажется, что я не существую…

– Кому кажется, мсье?

ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ В КРАСНОГОРСКЕ Галлиполи

Стена, выходящая в море, кричит о любви.

«Romeo, ti amo! Ritorna da me! Julietta».

«Ermanno, perdonami, ti amo!»