Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник

Для того чтобы оценить «выражение лица» каждого из аппеласьонов – чтобы понять характер спирта и сравнить его с тем, что было написано выше, – не обязательно ехать во Францию. Для первого знакомства по эту сторону границы можно рекомендовать коллекцию коньячного дома «Луи Руайе» – знаменитую «Дистиллерис Коллекшн». Эта линейка поможет во всем разобраться заочно. Она состоит из пяти коньяков, каждый из которых сделан на лучшей винокурне дома, расположенной в каждом из пяти регионов.

По именам винокурен коньяки и называются.

Из спиртов с виноградников Фэн Буа коньяк 4–5 лет выдержки «Дистиллери Домань» – раз. Из Петит Шампани 12 лет «Дистиллери де Лэколь» – два. Бордери 8 лет «Дистиллери де Соль» – в-третьих. Бон Буа 2–3 лет «Дистиллери Шанталь» – на четвертое. И Гранд Шампань 15 лет от роду под названием «Дистиллери ле Манолья» – на десерт.

Характер почвы, локальный микроклимат – что еще? – все оттенки характерных вкусов и ароматов «сцежены» домом «Луи Руайе» в бутылки.

Весьма поучительная коллекция.

Что касается географии Коньяка, тут условия тоже сошлись как на подбор. Близость океана обеспечивает умеренный и комфортный во всех отношениях климат – теплый, влажный, без резких перепадов. Зима теплая, весна дождливая, лето влажное, но очень жаркое. Единственный опасный момент для виноградников – весенние заморозки.

Русло реки Шаранты как будто специально проложено так, чтобы средневековый человек мог быстро добраться из глубинки на морское побережье – и скрыться обратно в случае надобности.

Морское побережье на западе Франции – это конечно же международная торговля, порт. Здесь много веков хозяйничали англичане, знавшие толк в жженых и прочих винах. Как и в случае с портвейном, расцвет коньячного дела случился во многом благодаря вкусам – и деловой хватке – людей с острова, где с виноградом, как известно, дело швах, а климат настолько скверный, что без рюмки никакой жизни.

Вино в бочках спускали вниз по течению и отгружали на корабли. Соль, добываемую на побережье в Ла-Рошели, поднимали наверх – до Парижа и далее в Германию. Путь пролегал опять же через Коньяк и земли Шаранты, и таким образом местное вино попадало на «общеевропейский» рынок: если можно так выразиться. Но уже тогда экспорт развивался интенсивнее. Поэтому в том, что сегодня большую часть коньяка отгружают за рубеж, есть исторический резон.

Ну или рифма – по крайней мере.

По данным историков, еще накануне религиозных войн в Коньяке занимались перегонкой вина и отправкой дистиллята в Англию и Данию. Установить точную дату и «место преступления», само собой, невозможно. Да это и неважно. Такие вещи в истории, как правило, происходят в нескольких местах одновременно.

И ни о каком «первопечатнике» не может быть и речи.

Главное – мотив. В случае с коньяком он прост и утилитарен, как большинство исторических мотивов. Виноград, выращенный на почвах Шаранты, давал и до сих пор дает вино с повышенной кислотностью и низким градусом. За время в пути по морю такое вино сильно теряло в качестве. А вот дистиллят из этого вина – или бренди (что означает с голландского буквально «жженое вино») – получался отличный. Он идеально переносил транспортировку и, что немаловажно, облагался низкой пошлиной ввиду меньшего объема. Перегнав вино и уменьшив таким образом его вес, бочки с тридцатиградусным пойлом отправляли в порт назначения, где производился обратный процесс.

Дистиллят разбавляли водой и в таком виде вино поступало в продажу. Пока наконец кто-то не заметил, что после вынужденной выдержки в бочках напиток и сам по себе не плох.

Нам, однако, интересны люди.

И в разговоре о них не обойтись без церковной реформы.

Как уже было сказано, запад Франции и Коньяк в середине XVI века населяли, в основном, протестанты. Сюда стекались религиозные «беженцы» со всей Европы – и Англия покровительствовала им на землях Шаранты. Это была свободная зона, где местное население постепенно смешивалось с пуританами из Англии и лютеранами из Голландии. Дочки местных виноделов пользовались популярностью у иностранных гостей. Вернее, гостей привлекала перспектива получить в качестве приданого земли и винокурню – а уж потом этих самых дочек.

Ну, или и то, и другое сразу.

Как бы там ни было, именно из таких смешанных браков и возникли знаменитые коньячные дома.

Основным рынком сбыта, опять же, считались страны «победившего кальвинизма», что при лояльной налоговой политике способствовало развитию винокурения.

Мне же особенно интересны идеи индивидуальной ответственности и предопределения, заложенные в учении Кальвина. Они – как бы это сказать? – гораздо ближе идее коньяка, да и всему коньячному делу в целом.

Выращивая виноград и перегоняя вино, закладывая спирты на сто лет вперед, человек в одиночку отвечает за то, чего сам, скорее всего, никогда не увидит и не попробует. Казалось бы, ну что ему – гори оно все синим пламенем. А он старается на совесть, работает, хранит. Это ли не коньячный эквивалент протестантской ответственности?