Общество мертвых и исключительных

Эбель закрыла глаза. Она понадеялась, что сможет ухватиться за образ матери и вспомнить что-то еще, но кто-то толкнул ее плечом.

— Да ты бунтарка, — сказал Реджис, который сел рядом с ней.

Он опоздал на службу, за что получил осуждающий взгляд мисс Вуд.

— Почему не подпеваешь?

Он развалился на скамейке и, запихнув руки в косуху, уставился на священника. Тот, заметив Реджиса, на секунду оцепенел, но продолжил петь, вздернув брови, — удивился. А потом и вовсе нахмурился.

Эбель не ответила Реджису: закрыв глаза вновь, она попробовала ухватиться за воспоминания о Шейле. Но песнопение подошло к концу. Зато началось монотонное чтение Ветхого Завета, и всех опять заставили встать. Эбель пошатывалась из-за бессонной ночи и чуть не уснула, слушая нудный бубнеж священника. Она завидовала Ноа, сопящему в закрытой будке, и Соль, которой удалось сесть где-то позади. Ноги еле держали Эбель, а тело тянулось к полу, на который она с удовольствием легла бы прямо сейчас.

— Спать надо ночью, — прошептал Реджис, поймав Эбель под локоть. — А не на литургии. Как неуважительно, Барнс.

— Рот закрой, — шепнула она, — и не трогай меня.

Она все еще помнила, как он прогнал ее из сторожки Бенни, поэтому, выдернув руку, отодвинулась от Реджиса подальше. Он улыбнулся и прочесал пальцами темные волосы.

— Как скажешь, бунтарка.

Стараясь не уснуть, Эбель то пересчитывала лики святых на витражах, то смотрела на священника, который даже не моргал, то пыталась вспомнить цифры из последнего шифра. Но ничего не помогало. Глаза слипались. И, стоило всем сесть во время чтения псалма, Эбель все-таки заснула.

— Из них надо выбить все грехи, — раздался мужской голос в темноте. — Тогда они станут чистыми. Тогда их дар пропадет.

Эбель было холодно. Она сидела на каменном полу и, обнимая руками колени, пыталась согреться. Собственная кожа пахла йодом и спиртом. Нос щипало от каждого вдоха. В горле свербело, и Эбель давилась кашлем, потому что знала: ей нельзя шуметь. В прошлый раз все закончилось плохо. Эбель не помнила, что было там, наверху, где светло. Но помнила боль, которую испытывала, когда нарушила правила этого места.

— Эй? — послышался шепот Реджиса.

Эбель испугалась и обернулась, но никого не увидела. Оно и понятно. Вокруг была беспросветная темень.

— Я помогу тебе выбраться, — опять сказал он, и Эбель потянулась в темноту руками, чтобы найти его.

Реджис засмеялся.

— Просто доверься мне, — сказал он. — И подожди немного.

Эбель не хотела ждать. Она хотела есть и пить. Она хотела согреться. Ей было одиноко и страшно.

— Не уходи, — попросила она его.

— Я не могу остаться, — сказал он.

— Прошу тебя, — по щекам потекли горячие слезы, — не бросай меня.

Секунда — и теплая рука коснулась плеча. Эбель дернулась, но, поняв, что это Реджис, быстро схватилась за него. Она впилась в него ногтями и притянула к себе, утыкаясь носом в пропахшую кровью шею. Реджис был липким. От него разило потом. Но Эбель было плевать. Она крепко держала его, прижимаясь к нему всем своим дрожащим телом. Его длинные пальцы бегали вдоль ее торчащих позвонков, прикосновения почти обжигали. Напуганная Эбель громко дышала и глотала слезы, которые текли не переставая.

— Отпусти меня, бунтарка, — сказал Реджис, когда Эбель обвила его талию своими руками.

— Нет.

— Отпусти.

Он неожиданно схватил ее за плечи и оттолкнул от себя.