Общество потребления: мифы и реальность.

Помимо постоянного «промывания мозгов» рекламой, общество потребления нуждалось в лозунге. И он был выброшен еще перед первой мировой войной: «Догнать Джонсонов!» Не недоступных, недосягаемых Вандербильдов, за которыми безуспешно гналась «людоедка» Эллочка из романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», а соседей по улице или по дому. Началось с появления в 1911 году рассказа Ирвинга Бочеллера «Догнать Лиззи». Лиззи была самой удачливой девушкой небольшого городка, где все стремились достичь того же, чего достигла Лиззи. Именно эта книжная Лиззи и воплотилась потом в «жестяную Лиззи» Генри Форда. Затем в 1913 году появилась серия комиксов «Догнать Джонсонов». Оттуда и пошло. Зависть культивировали как стимул человеческой жизнедеятельности. Чтобы автомашина была не хуже, чем у Джонсонов, чтобы жена была одета не хуже, чтобы дети учились в школе не хуже той, куда ходят «джонсонята». Критерием успеха оставались деньги. Никто не имел в виду «догнать Джонсонов» по знаниям, интересам или даже размерам личной библиотеки. Атмосфера общества потребления делала людей завистливыми. Американский психолог Эрих Фромм отмечал, что «жадность и зависть столь сильны в людях не потому, что они сильны от природы, а по причине трудностей организовать сопротивление общественному давлению быть волком с волками» [188].

Завистливый человек, однако, не может быть счастливым, поскольку ему всех никогда не обогнать, значит, всегда будет чему завидовать и портить себе кровь.

Но экономике по-прежнему нужен лозунг «Догнать Джонсонов», чтобы она не забуксовала, не затоварилась, не соскользнула вниз по постоянной кризисной кривой. Экономике нужна, как выразился один социолог, «институализация зависти».

«Двигаться вперед, — пишет Даниел Белл, — не означает больше, как это было в конце XIX века, продвижение вверх по социальной лестнице, а принятие определенного стиля жизни — членство в местном клубе, путешествия, разные «хобби», что и отличает члена общества потребления… Можно сказать, что потребительская экономика находит свою реальность в показухе» [189].

Смеется Расел Бейкер:

Потребляя вчерашнюю газету, я потребил вместе с ней и статью о некоем Мартине Давидсоне, рекордсмене потребления, человеке, который желает потреблять только самое лучшее. И потребляет! Недавно, например, он потребил лимузин марки «Кадиллак». А что потребляю я? Зубную пасту да таблетки аспирина. Да еще камбалу. Разве это сравнишь с «Кадиллаком»?

И это еще не все. Сейчас Давидсон как раз заканчивает процесс потребления мебели на 150 тысяч долларов, чтобы освободить место на этаже в небоскребе на Манхэттене, которое он собирается потреблять позже.

Эта статья в газете является мне укором, и я теперь вижу, что мои худосочные акты потребления проистекают из-за отсутствия энергии и стимулов. Одна из целей Давидсона — потреблять с таким увлечением и азартом, чтобы оказаться включенным в число трех главных клиентов Барни. А вы знаете, что это такое. Барни — один из ведущих магазинов мужской моды на Манхэттене… Нет, я не отступлюсь. Пока у меня есть деньги, я так просто не уступлю даже тяжеловесу Давидсону. Начну-ка с лимузина. Впрочем, сначала две таблетки аспирина и в кровать» [190].

У феномена джонсизма всегда было много критиков. Бунт молодежи 60-х годов нередко объясняют тем, что дети отрицают культ вещей и «джонсизма» их отцов. Социолог Хейзел Хендерсон видит в стране «упадок джонсизма» и предлагает более «созидательную» альтернативу:

«Можем ли мы достаточно возмужать, чтобы преодолеть низменные стимулы джонсизма или же нам придется ограничиться изменением направления этих человеческих побуждений в сторону целей, которые были бы менее связаны с материальной выгодой и были бы менее саморазрушительными? Возможно, достаточно будет изменить цели и символы успеха, в результате чего наш нарциссизм найдет выражение в развитии личности и объединении наших представлений о самих себе. Тем самым конкуренция может быть направлена в сторону физического развития и благополучия, а приобретательство принять форму обладания знаниями и перехода на более высокий уровень самосознания. Положения и признания можно добиваться и другими путями…» [191].

Конечно, можно, добавим мы, даже нужно ради интересов как общества в целом, так и каждого отдельного человека. Но абстрактные рассуждения Хендерсона остаются всего лишь благими пожеланиями, поскольку оставляют в стороне вопрос об экономических пружинах общества потребления. Что оно будет делать, если каждый предпочтет обладать знаниями, а обладание вещами сократит до разумного уровня?