Общество риска. На пути к другому модерну

Логический сбой в том и другом случае неслучаен, он вытекает из проблем, которые возникают всякий раз, когда вступаешь на скользкую почву частичных отравлений. Это же просто издевательство и цинизм, когда, с одной стороны, определяют предельные величины и тем самым частично открывают дорогу отравлениям, а с другой стороны — вообще не дают себе труда задуматься над тем, каковы последствия суммирования ядов в их взаимодействии. Это похоже на то, как если бы многочисленная банда отравителей в присутствии жертв с невинной миной доказывала судьям, что каждый из них не перешагнул допустимую границу частичного отравления и потому подлежит оправданию!

Многие могут сказать: то, на чем вы настаиваете, прекрасно, но невыполнимо, принципиально невыполнимо. У нас имеется только одна специализированная область знания об отдельных вредных веществах. И она страшно отстает от промышленного распространения химических соединений. Нам недостает персонала, исследовательских кадров и т. д. и т. п. Но что значат подобные объяснения? Предлагаемые знания о допустимых величинах не становятся от этого ни на йоту лучше. Установление допустимых величин для отдельных веществ так и останется очковтирательством, если одновременно открывать дорогу тысячам вредных веществ, совершенно замалчивая их суммарное действие!

Если тут действительно ничего нельзя изменить, тогда нужно ни много ни мало заявить, что система высшей профессиональной специализации и ее официальные инстанции проявляют полную несостоятельность перед лицом рисков, возникающих в результате промышленного развития. Она годится для развития производительности, но не для предотвращения опасности. Людям, которые поневоле оказываются в ситуациях риска, угрожают не отдельные вредные вещества, а их совокупность. Отвечать населению на навязанный ему вопрос о совокупной угрозе с помощью таблиц допустимых величин для отдельных вредных веществ равносильно коллективному издевательству с уже отнюдь не латентными убийственными последствиями. Такая ошибка была бы допустимой в эпоху всеобщей веры в прогресс. Но настаивать на ней сегодня, когда множатся протесты и угрожающе растет статистика заболеваний и смертей, причем под узаконенным прикрытием «допустимых величин», означает разрушать границы кризиса веры. Тут впору обращаться к прокурору.

Но оставим эти размышления в стороне. Рассмотрим научную структуру допустимой величины. Разумеется, чисто логически. Скажем коротко: в основе каждого определения допустимой величины лежат по меньшей мере на ложных умозаключения. Во-первых, ошибка происходит, когда результаты опытов над животными переносятся на человека. Возьмем яд Севезо ТХДД. Он появляется при производстве большого количества химических продуктов, например, средств защиты древесины, гербицидов и средств дезинфекции. Кроме того, он образуется при сжигании мусора, и чем ниже температура этого процесса, тем больше образуется яда. Доказано, что этот яд производит канцерогенное действие на два вида животных. Им давали эту мерзость. А теперь ключевой методологический вопрос из цивилизационной кухни ядов: сколько способен выдержать человек? Уже маленькие животные реагируют по-разному. Морские свинки, например, в десять-двадцать раз выносливее мышей и от трех до пяти тысяч раз чувствительнее хомяков. Результаты опытов на львах еще не обнародованы, к слонам уже присматриваются…

До сих пор остается тайной жонглеров допустимыми величинами, каким образом на основании этих данных можно судить о переносимости ядов человеком. Не будем говорить о «человеке» вообще. Возьмем грудных малышей, детей, пенсионеров, эпилептиков, торговцев, беременных женщин, живущих вблизи и вдали от фабричных труб, альпийских крестьян и жителей Берлина, упакуем в один серый мешок и назовем «человеком». Предположим, что лабораторная мышь точно так же реагирует на яд, как и церковная. Тогда все еще остается вопрос: как добраться от пункта А до пункта Б, от крайне неодинаковых реакций до совершенно неизученных реакций человека?