Общество с ограниченной ответственностью

А левой рукой, да и то с натяжкой, был Иван. Они его звали на свой манер – Вано. Этот был чистокровный русак. Огромный, как медведь, наделенный недюжинной физической силой человек. Но добрый по своей сути, не агрессивный. Правда, если его разозлить, он мог наломать дров. Про Ваню также говорили, что он воевал, был в горячих точках. Какое-то военное прошлое у него было: то ли десантник, то ли спецназовец.

Короче, эта троица и еще несколько человек калибром поменьше держали рынок, а заодно и весь их район.

Кроме физической силы и наглости, у них было и оружие. Дядя Миша без пистолета из дома вообще не выходил. У него был наган непонятной системы. Он его особо и не скрывал. Говорил, что на заводе выточили. Всегда с собой носил заявление без даты – мол, нашел, иду сдавать в милицию – на случай, если его схватят с оружием. Наверняка и Гарик с Ваней были вооружены. Гарик был на условном сроке, над ним уже занесли меч правосудия, но он как-то вывернулся. Вообще, он был старше Саши лет на семь-восемь, но казалось, между ними десятилетия прожитой жизни.

Дядя Миша жил отдельно в соседнем подъезде. Он скупил на площадке все квартиры, в одной жил сам, в другой сестра с Гариком. Еще одна была в резерве.

К маме регулярно заходил в гости. Наверное, у него было много женщин, мама была лишь одной из.

Иногда к ним заезжали и Гарик с Ваней обсудить срочные дела. По обрывкам фраз, доносящимся с кухни, можно было составить общее впечатление об их работе. Они били людей. «Нет, говорит, денег, прикинь?! Я ему маваши в голову зарядил, он упал, потом встал, потом снова навернулся, сотряс жесткий, конечно, ванька-встанька, блин, неваляшка» (взрыв хохота). Пытали. «Мы его за ногу к бамперу привязали и газ в пол, так он сразу все отдал, гаденыш, но мы ж не звери, оставили ему чуток на инвалидную коляску» (опять взрыв хохота). Пытались давить морально. «Он нас как увидел, затрясся весь! Конечно, мы ж ему все что можно переломали, я ему так и сказал: в следующий раз с женой твоей то же самое сделаем, а может, и еще чего поинтереснее» (и опять веселый смех). Жгли машины, ларьки. «Я на колесо бензинчика плеснул, спичку бросил, так чего-то хорошо загорелось, как в песне, помнишь, гори, гори, моя звезда» (и снова смех).

Вообще, несмотря на тяжелое время, в их доме тогда часто смеялись. Конечно, природа у этого смеха была неправильная, тяжелая, за ним стояли боль, слезы, лишения и страдание. Но тем не менее он был, и это факт. Богатырский смех жестоких и сильных людей, от которого у Саши иногда кровь стыла в жилах.

А потом смех затих. В Гарика стреляли. Впервые Саша увидел дядю Мишу обескураженным. Они о чем-то говорили с мамой на повышенных тонах. Назревали какие-то разборки. Дядя Миша то ли что-то просил у мамы, то ли что-то требовал. После этого Сашу срочно отправили к бабушке. В Крым. В Ялту. Где растет золотой виноград. Школу он заканчивал уже там. А этот мир куда-то исчез. Осталось только неприятное послевкусие. Нет, конечно, в Ялте тоже были бандиты, разборки, но это было вроде рядом, но в то же время далеко, в параллельной жизни.

Если уж быть предельно честным, то Саша никогда не испытывал к ним каких-то негативных эмоций несмотря на то, что΄ они говорили и делали. Наоборот, ему даже где-то льстило, что он рядом с такими людьми. Были от этого свои приятные бонусы: местные хулиганы стали обходить его стороной, а некоторые даже искали дружбы, знакомства; он мог спокойно приходить в любой ларек, брать без денег все, что ему нравится, как при коммунизме. Но Саша старался не наглеть.

В последнюю ночь перед отъездом, когда Саша уже должен был спать, а на самом деле просто лежал и смотрел в потолок, неожиданно пришел Гарик. Дядя Миша был в соседней комнате с мамой и на тревожный звонок сам открыл дверь.

Гарик был возбужден, они даже на кухню не пошли, он прямо в прихожей заговорил тревожным шепотом:

– Он на Ваньку попер.

– Да тише ты!

– Да он спит, ладно, – Гарик перешел на шепот, стало неразборчиво, но потом снова сорвался: – Короче, я ему в печенюшку засадил, кровищи капец море.

– Да тише ты!

Гарик опять сбавил тон, а потом вдруг вообще замолчал.

– И че? – вдруг неожиданно резко в наступившей тишине раздался голос дяди Миши.

– Ну всё, че. Ласты склеил он, мы его вывезли.

Через паузу Гарик еще что-то добавил, но Саша не расслышал.

Если у Саши и были до этого какие-то сомнения насчет этих людей, то с последними словами они рассеялись как дым. Гарик только что убил человека. Было тревожно. Короче, Саша был рад, что уезжает.

– Он спит? Я на минутку. – Открылась дверь, и Саша тут же зажмурил глаза. – Сашок, братик, ты спишь?

Гарик почему-то почти всегда называл его братом.

Саша открыл глаза и посмотрел в темноту. Он бы дорого дал, чтобы увидеть глаза Гарика, но видел только силуэт.

– Уезжаешь завтра, братишка? Ты смотри там хохлам спуску не давай, бей первым, как я тебя учил, помнишь?