Общество спектакля

4. Создание СИ было инициировано Ги Дебором при поддержке датского художника Асгера Йорна[7] в 1957 г. По всей Западной Европе, а кроме этого в США и Алжире, были созданы небольшие ситуационистские группы, общее количество членов которых за все время не превышало и 70 человек. Программа движения была во многом преемственной к программе ЛИ (derive, detournement, психогеография, конструирование ситуаций). В 1962 г. Паоло Маринотти, меценат и коллекционер современного искусства, предложил СИ финансовое обеспечение для создания на небольшом средиземноморском острове экспериментального ситуационистского города, построенного по психогеографическим принципам, где были бы различные эмоциональные кварталы, в том числе и квартал страха. Последовал отказ: ситуационисты (Дебор) желали не воплотить идеал Утопии, но подвергнуть этот идеал доскональной критике; кроме того, возможности позднейших коммерческих злоупотреблений этим проектом для них были слишком очевидны.

Следуя своим принципам — последовательный изоляционизм, противопоставление буржуазной спектакулярности свободной игры индивидуального конструирования ситуаций[8], - до 1966 г. ситуационисты ограничивали свою социальную активность изданием журнала, открытого для коммуникации с внешним миром лишь презрительной прорезью почтового ящика, на страницах которого вырабатывались перспективы нового «сюр-революционного» искусства. История сама открылась для ситуационистского вмешательства в обращении группы студентов, неофитов ситуационистского дискурса, волею обстоятельств оказавшихся на ответственных постах студенческого комитета университета Страсбурга: «Мы получили немного власти и хотим с ней разделаться… устроить большую бучу — но как?» «Поступайте, как знаете, — гласил ответ из ситуационистского штаба. — Революционная организация не в праве забывать о том, что ее цель состоит не в приведении масс к послушанию профессиональным вождям, но в пробуждении их самостоятельности». Помимо пары практических советов, студентам была предложена к изданию брошюра ситуациониста Мустафы Хайати «О нищете студенческой жизни, рассматриваемой в ее экономических, политических, психологических, сексуальных и особенно интеллектуальных аспектах, с предложением некоторых мер для ее устранения»[9], незамедлительно выпущенная ими во злоупотребление своим положением на общественные деньги тиражом 10.000 экз., осужденная французскими судебными инстанциями как «грязная» и антиобщественная и вскоре переведенная практически на все европейские языки.

Несколько позднее сам Хайати обозначит страсбургские события как небольшой эксперимент, скромную пробу сил в практической деятельности, направленной на интенсификацию кризисных тенденций в современном обществе как таковом. И за «репетицией 1966-го» следует «революция 1968-го», когда группа последователей ситуационистов (les enrages — «бешеные») сначала в пригороде Парижа Нантерре, а затем во всем мегаполисе инициируют студенческие волнения, поставившие буржуазную Францию на грань тотального кризиса и едва не принудившее ее правительство к бегству.[10] Два месяца карнавала улиц, освобожденного воображения, триумфирующей декларативности, в частности, выразившейся в телеграмме, посланной в Политбюро ЦК КПСС оккупационным комитетом Сорбонны: «Трепещите бюрократы! Скоро международная власть рабочих Советов выметет вас из-за столов! Человечество обретет счастье лишь тогда, когда последний бюрократ будет повешен на кишках последнего капиталиста! Да здравствует борьба кронштадтских матросов и махновщины против Троцкого и Ленина! Да здравствует восстание Советов Будапешта 1956 года! Долой государство! Да здравствует революционный марксизм! Оккупационный комитет автономной народной Сорбонны.»

Участники СИ делали все, чтобы придать бунту «мая 1968-го» наиболее радикальные формы, продолжая организацию массовой борьбы с обществом «мертвого времени» до тех пор, пока радикальность можно было поддерживать в движении масс.

5. Ситуационистский проект декларировался его приверженцами как универсальная жизненная установка (искусство жизни, неотчуждаемой опосредования ми политики, искусства экономических и пр. отношений), позволяющая сохранять сингулярность при адекватном реагировании на вызовы общества развитого капитализма. Новизна его, в соответствии с самими принципами движения, никогда не заявлялась: «Наши представления о том, как функционирует мир и почему он должен быть изменен, общи всем — как смутные интуиции, каковые никто никак не возьмется перевести в идеи, потому-то мы и беремся за этот перевод».

Продемонстрировать то, что не лежит на поверхности, структурировать в качестве враждебной для «жизни без пределов» стихии ту порочную спектакулярную организованность мира, препятствующую освобождению желания, — и является задачей для Общества спектакля Дебора.