Общество Жюльетты

Камера перемещается на Шармейн. Та смотрит прямо в объектив, вернее, ей кажется, что смотрит. Потому что на самом деле она смотрит на оператора и обращается к нему, а не в камеру, так что зрителям кажется, будто взгляд ее устремлен куда-то в пространство, как будто она мысленно перенеслась куда-то далеко, как будто здесь ее нет. Мутноватые глаза наполняются слезами, губы дрожат, как будто она вот-вот расплачется. И она говорит надтреснутым от волнения голосом:

– Мама любит тебя, Банди. Мама тебя любит.

Чесслово, на физиономии Сакса мелькает довольная ухмылочка. Еще бы, ведь он получил, что хотел. И пока я наблюдаю за этим балаганом, до меня доходит, что шоу превращается в одну из тех трагедий, что мы постоянно видим на ТВ, но никогда не думаем, что сами можем стать ее участниками.

Круглосуточно, день за днем, мы наблюдаем за жизнями людей или за их смертью, воспетыми в течение считаных мгновений в нескончаемом новостном потоке. Если их покажут не один раз, а три или четыре, считайте, людям крупно повезло. Возможно, «воспеты» – не самое удачное слово. Наверно, правильнее сказать «возведены до уровня фетиша». Чтобы затем столь же быстро быть забытыми. Превратиться в очередную безымянную, безликую жертву трагедии, которой, наверное, по большому счету могло и не быть.

В этот момент я решаю, что с меня тоже хватит, и прошу Джека переключить канал. Он только рад выполнить просьбу. Мы ловим конец той же самой рекламы Боба Девилля. Боб в очередной раз говорит, что хочет, чтобы люди увидели настоящего Роберта Девилля.

– Боб пригласил нас провести уик-энд в его доме, – говорит Джек.

Взгляд его по-прежнему устремлен на экран, вернее, на Боба.

– Неужели? – удивляюсь я.

Это надо же!

– Я подумал, что нам неплохо побыть вместе, – говорит Джек.

Мысленно я вся сияю от радости. Джек как будто принес мне оливковую ветвь, надеясь дать нам новый шанс.

– С удовольствием. Когда?

– На эти выходные, – отвечает Джек.

Я искренне рада его приглашению, потому что на эти выходные выпадает День Колумба. Это будет длинный уик-энд. Последний праздник перед выборами, и у нас есть возможность несколько дней побыть вместе. Ради этого я готова на все, даже если это «все» означает изображать перед боссом Джека его верную подругу.

Глава 18

По дороге к Девиллям мне кажется, будто мы с Джеком устремляемся прочь от всех забот к новым горизонтам. Мне хочется оставить проблемы в прошлом и начать все с чистого листа. Время от времени я ловлю на себе взгляд друга – когда ему кажется, будто я не вижу.

Боб Девилль и его жена Джина живут на прекрасном огромном ранчо. Дом построен на склоне холма, к нему примыкает разбитый на террасах сад, такой большой, что не охватить взглядом, а также веранда и бассейн. Оттуда открывается захватывающий вид на зеленую долину, по дну которой течет река, и на горы вдали.

С веранды виден лишь пейзаж, раскинувшийся на многие мили; невооруженный взгляд выхватывает лишь редкие дома на склонах холмов. Не успели мы приехать, как Боб приводит нас на веранду, чтобы полюбоваться видом. У меня нет слов, одни эмоции.

– Я хотела бы здесь жить, – шепчу я Джеку.

– Здесь? – переспрашивает он.

– Ну, не именно здесь, а в месте вроде этого, – уточняю я. – Только ты, я и эта красота.

– В таком случае мне нужно многого достичь, – улыбается Джек.

Я нисколько в этом не сомневаюсь, и когда он добьется задуманного, я хотела бы быть рядом с ним.

– Это просто потрясающее место, – добавляю я. – Я знала, что Боб богат, но не знала, что настолько!

– Да, Боб – мастер делать деньги, – говорит Джек. – В своем деле ему нет равных. Он представляет в судах интересы нефтяных компаний.

Впервые вижу Боба, так сказать, во плоти. Потому что раньше наши встречи сводились лишь к разглядыванию портретов на огромных рекламных щитах на фасаде его офиса. Эти плакаты ужасно похожи на рекламу гигиенических изделий. Они радуют глаз. Боб на них – идеальный отфотошопленный Боб, мужественный, красивый, ухоженный – как будто ковбой «Мальборо» рекламирует прокладки. Но это всего лишь красивая картинка, потому что на самом деле Боб не такой. Он держится ужасно скованно, причем настолько, что кажется слегка глуповатым, а еще он страшно неуклюжий. И это тотчас располагает к нему.

Его жена – красавица-южанка, милая, изящная, с безупречными манерами, полученными в частной школе. Она как будто перенеслась сюда с обложки глянцевого журнала шестидесятых годов. На голове у нее легкий начес, словно тот никогда не выходил из моды. Одета она в бирюзовый брючный костюм, вроде тех, которые так любит Хилари Клинтон. Элегантно и стильно.

Перед тем как нам сесть за стол, я мельком осматриваю фотографии на каминной полке. Взгляд тотчас выхватывает одну старую черно-белую фотографию Джины. На фото ей примерно столько же, сколько мне сейчас. Она похожа на Ингрид Бергман в фильме «Поездка в Италию», такая же красивая, такая же стильная. Но меня в первую очередь привлекают ее глаза – полные завораживающей мечтательности и тепла.