Общество знания

От советской науки наука нынешней России унаследовала замечательные, передовые в мире школы в области «науки становления». Отечественные ученые внесли огромный вклад в развитие фундаментальных математических и физических теорий перехода «порядок — хаос», учения о катастрофах, понятия критических явлений. Многие из этих современных фундаментальных теорий нашли практическое приложение в исследованиях и разработках в области процессов горения и взрыва, цепных химических реакций, в аэро- и гидродинамике, океанологии и т. д. Взгляд на мир через понятия порядка, хаоса и самоорганизации ученые России обращали не только на явления природы и техники, но и на общественные процессы.

Эти заделы и наличное знание сами собой, однако, не складываются в комплексные научные проекты и программы, отвечающие на вставшие перед обществом и грядущие проблемы. Эти проекты и программы составляются, в основном, в старом ключе. Для перехода на новый уровень нужна политическая воля «социального заказчика», выраженная или в деньгах, или в административных решениях.

Из общих соображений следует, что в ближайшие годы высокий приоритет должен быть отдан также технологиям, направленным на предотвращение ущерба. Это, прежде всего, информационные (диагностические) технологии, позволяющие контролировать состояние объектов в условиях нестабильности, и технологии «лечения» поврежденных объектов — включая людей. В условиях кризиса не так важны программы улучшения стабильной системы, как программы предотвращения отказов в нестабильных системах.

Каковы важнейшие элементы системы, на которые в первую очередь должны быть направлены внимание и воздействие государства? Здесь мы не можем вдаваться в более подробный структурный анализ научной политики, укажем лишь некоторые элементы в качестве примера.

Вот «Доктрина развития российской науки», утвержденная Указом Президента РФ в 1996 г. Она представлена правительством как «концептуальный документ, определивший цели, основные принципы и ключевые ориентиры научной политики». В ней сказано, что «ключевым элементом реформирования системы управления сферой науки становится совершенствование механизмов финансирования, организации научных исследований и налоговой политики». Но в политике механизмы не могут быть ключевым элементом, они — лишь техническое обеспечение деятельности, а главное — постановка целей и изыскание средств, необходимых и достаточных для их достижения. Совершенствование механизмов (финансирования, организации, налоговой политики и пр.) может дать экономию средств, но это никак не может служить «ключевым ориентиром научной политики».

Для обеспечения инновационных циклов с достижением цели реформирование должно быть ориентировано не на механизм (то есть улучшение) использования выделенных средств, сколько на создание источников средств, выделяемых в объеме, превышающем необходимую для достижения цели «критическую массу». Иными словами, если на этапе роста научного потенциала всякая добавка средств за счет совершенствования механизмов имела смысл, то при переходе к инновационной стратегии, тем более при обострении дефицита ресурсов, имеет смысл реализация только тех проектов и программ, в которых инновационный цикл доводится до конца. Следовательно, теперь на величину выделенных средств накладываются жесткие ограничения. Обеспечить науку критической массой ресурсов, необходимых для решения поставленных перед ней задач — вот ключевой ориентир научной политики. Механизмы финансирования — вещь второстепенная по сравнению с объемом финансирования. Это очевидно даже для обыденного сознания.115

Аномалия нынешнего состояния, с точки зрения самого существования науки, заключается в том, что разорвана связь между общественными потребностями в новом отечественном научном знании и финансовыми возможностями тех общественных структур, которые в этом знании нуждаются. Потребность в научном знании в условиях острого кризиса резко возрастает (пример — подготовка к войне и война). В РФ же произошло обратное — государство резко сократило финансирование и даже провело разгосударствление большей части научного потенциала, при том, что платежеспособного спроса на знание со стороны частного капитала нет и не предвидится. Устранить эту аномалию — вот задача научной политики.