Общество знания

Зачем инженеру копить деньги, «чтобы оплачивать учебу своих детей в одном из университетов мира», если он может бесплатно послать своих детей учиться в нормальных отечественных вузах? МГУ — не «один из университетов мира»? Такие инженеры — плод воображения. И зачем человеку мечтать «безбедно жить в старости, не пользуясь государственной системой пенсионного обеспечения», если эта самая государственная пенсионная система вполне безбедную старость обеспечивала? А если ты хочешь на старость прикопить — так на здоровье! Зачем же ломать при этом государственную систему? И где в мире существует система здравоохранения, которая «предоставляет непредоставляемые медицинские услуги»?

Следует вдуматься в саму структуру мышления видного обществоведа. Л. И. Пияшева пишет: «Система, делающая всех постоянно нуждающимися и зависимыми от „государственного“, прикрепленного к нему участкового врача, от парикмахера, учителя, продавца,… должна и может быть заменена системой, в которой человек сам способен решать большинство социальных проблем» (там же).

Это утверждение подрывает нормы рациональности: нас призывают установить такую систему жизнеустройства, «в которой человек сам способен решать большинство социальных проблем». Что это за система, где человек без помощи общественных институтов решает не личные, а именно общественные проблемы?

Во многих случаях некогерентность рассуждений вызвана грубым нарушением меры, которое подрывает рациональность последующих шагов. Вот, А. С. Ципко заявляет: «Не было в истории человечества более патологической ситуации для человека, занимающегося умственным трудом, чем у советской интеллигенции. Судите сами. Заниматься умственным трудом и не обладать ни одним условием, необходимым для постижения истины» [187]. Представляете, в СССР люди не обладали ни одним условием для постижения истины. Не имели ни глаз, ни слуха, ни языка, ни аршина и безмена? Как они вообще могли жить, не говоря уж о том, чтобы в космос Гагарина снарядить? Это умозаключение с деформированной логикой.

А вот утверждение экономиста Г. Лисичкина: «Подоходный налог с зарплаты — это ведь очевидно — не только лишен смысла, но он… вреден и опасен» [107]. Почему же подоходный налог с дохода (зарплаты) лишен смысла? Что здесь очевидного? И как может быть лишено смысла то, что «вредно и опасно»? Видимо, под смыслом экономист Г. Лисичкин понимает лишь то, что безвредно (для кого?). И чем же все-таки опасен подоходный налог?17

Некогерентность рассуждений иногда вызывалась умолчанием или искажением важных сторон реальности из идеологических побуждений. Известно, например, что в культуре России укоренено глубокое отвращение к убийству и ненависть к убийце. Пропаганда запрета смертной казни во время перестройки болезненно принималась в обществе. Здесь мы не касаемся сути этой проблемы и лишь обращаем внимание на то, что эта пропаганда часто велась с нарушением норм рациональности. Например, видный юрист-социолог Я. И. Гилинский писал в академическом журнале: «Мы полагаем, что государство не может считаться правовым и цивилизованным, пока в нем сохраняется узаконенное убийство… В настоящее время в большинстве цивилизованных стран смертная казнь отменена de jure или не применяется de facto» [176].

Это утверждение некогерентно, поскольку главным образцом «правового и цивилизованного государства» в тот момент были почти официально признаны США. В США дискуссия о смертной казни велась с 1972 года, и позиции шаг за шагом ужесточались. 11 июля 1990 г. сенат США 94 голосами против 6 одобрил, как сказано, «самый жесткий и самый всеобъемлющий в истории США» закон о борьбе с преступностью, расширяющий применимость смертной казни на 33 вида преступлений. Юрист не мог этого не знать, да и читатели журнала «Социс» в общих чертах знали.

В годы реформы некогерентность умозаключений стала едва ли не нормой в мышлении околовластной интеллектуальной элиты. Вот похвалы А. Н. Яковлева в адрес Гайдара и Чубайса: «Мне ясно, что благодаря „шоковой терапии“ Гайдара наши люди узнали, что такое деньги. Благодаря Чубайсу и его приватизации у нас узнали, что такое собственность. Это великое дело» [207].

Эти рассуждения несообразны со здравым смыслом! Благодаря Гайдару наши люди узнали, что такое отсутствие денег — особенно в тот момент, когда оказалось, что у них обесценены сбережения (ни много ни мало, а 400 миллиардов долларов). А приватизация Чубайса была лишением граждан их собственности и получаемых с нее доходов. Это вещь настолько очевидная, что высказывание Яковлева надо трактовать как постмодернистское создание фиктивного образа реальности.