Общий вагон

Я поднимаю глаза — в проходе стоит Стёпа — знакомый, не такой, чтобы уж очень, но в этом страшном месте, да еще и при наличии свободного места — вполне даже близкий друг.

— Здорово, Степан, — я демонстративно киваю ему на свободное место, и он садится.

— Только встал, в туалет сходить, моё место тут же заняли. Да еще в туалете какая-то шалава всем желающим отсасывает. Не пробиться. Пришлось в тамбуре ссать, — оправдывается Степан. — А ты чо, куда? Во Влад?

— Да, по делам, — если честно, у меня нет никакого интереса разговаривать с ним, но зная въедливость Степана, лучше на какое-то время отдаться его заунылому трёпу. — А ты куда?

— В Китай, за товаром. Туда пустой еду, назад три баула потащу с манатками.

— Прибыльно? — вяло интересуюсь я, чтобы поддержать разговор.

— Вообще ништяк поперло. Бабла — валом. Вот, даже зубы себе золотые вставил (Стёпа улыбается в полный рот). Чо, может, тоже начнешь своим делом заниматься? Займи бабла, поедешь со мной в Суньку, я тебе там помогу товар выбрать, потом на рынке встанешь — мигом все купят.

— Угу, — кивнул я. — Только на морозе не хочу стоять. Настоялся уже в армии.

— Не, щас так — если не крутишься, то живешь херово. А с баблом — ништяк. Ты Женю помнишь, ну эту, с «фазанки», мы с тобой как-то говорили за нее недавно…

— Ну, помню, — кивнул я, конечно, тогда еще не зная, что спустя пятнадцать лет эта женщина сыграет в моей судьбе ярчайшую роль, но об этом как-нибудь в другой раз. — И что эта Женя?

— Да все строила из себя целочку, типа, я вся такая, неприступная. Только с крутыми чуваками сплю. А тут недавно на микрике мы поехали на севера товар продавать, бабло на руках, я её в ресторан, ну мы там водки выпили, и в гостинице я ее трахнул.

— А деньги тут причем?

— Ну, я ей пообещал, если даст, процент повысить. Она же у меня на процентах работает.

— А у нее же мама вроде больная, не работает, — вспоминаю я. — И ребенок совсем маленький. Мужа нет. Ей каждая копейка дорога. Вот и отдалась тебе — семью-то кормить как-то надо.

— Проститутка она, вот кто, — Стёпа широко улыбнулся. — Обычная проститутка.

— Раньше ты про нее иначе говорил. Пока она тебе не давала, — я откровенно улыбаюсь. — А тут дала, и сразу — проститутка.

— Ну а кто она? За деньги же.

— А ты ей что, дал денег?

— Нет, конечно. Что я — дурак?

— Получается, что не дурак. Ты хуже дурака. Она тебе доверилась, потому что лекарства для матери очень дороги, а ты её кинул.

— Да и черт с ней.

— Да и правда, что, — соглашаюсь я, но тут же подкалываю похотливого Стёпу: — А твоя супруга в курсе, что ты Женечку пёр?

— Нет, — Стёпа заморгал глазами.

— А что так?

— А зачем ей знать?

— Ну, так, ради понимания, куда деньги семейного бюджета уходят, — я широко улыбаюсь.

— А, — до Стёпы трудно доходит юмор. — Смеешься. Ну да, смешно.

— Ты в туалет еще сходи, — угораю я. — Там Марина недорого берет.

— Не, у нее там очередь. Поди, еще и рот не моет. Не пойду. Ну ее на фиг.

— Манзовка скоро? — меня толкает женщина, сидящая справа от меня.

— Наверное, уже скоро, — предполагаю я, посмотрев на часы.

— Молодые люди, вы мне поможете чемоданы до выхода донести?

— Каждый сам за себя! Сама неси, тетка, сама! — поучительно говорит ей Степан.

— Какие вы… — с презрением бросает она ему.

— Не мы такие, время такое, — смеется Степан.

В углу, у окна, сидит еще одна мадам, возрастом постарше. Наверное, такая же торговка, как и Стёпа. Она откинула голову и, похоже, спит. Моя соседка толкает ее в бок, та просыпается, хватается за карманы, смотрит на нас бешеными глазами:

— Что?

— Встаньте, Манзовка, — говорит соседка. — Мне вещи надо забрать. Я выхожу.

Она встает, мы встаем. Тетка поднимает полку и достает из багажного отделения три увесистых и объемных старых чемодана, обмотанных скотчем. Ставит их в проходе, блокируя коридор. Кто-то уже матерится, мол не пройти — не проехать.

Через несколько минут поезд начинает притормаживать. Проводник открывает дверь своего купе и высунув голову, истошным голосом орет:

— Стоянка десять минут!

Поезд останавливается, и дернувшись несколько раз, замирает. Слышно, как проводник открывает дверь, и по коридору тянется свежий воздух.

Из вагона выходит несколько человек — они приехали. Уходит и соседка, волоча за собой тяжелые чемоданы. Тот, кто едет дальше, выходить не торопится — чтобы места своего не потерять. Сидим. Ждем отхода. Вышедшие несколько человек новых свободных мест не прибавили. В вагоне все так же многие люди стоят в проходе, кто-то сидит на сумках, а кто-то даже на заплеванном полу. В соседней плацкарте, на боковой полке громко плачет ребенок. Молодая мамаша безуспешно пытается его успокоить, но где там!

— Мужчина, пожалуйста, не курите на ребенка! — просит девушка своего соседа. — А лучше всего — идите курить в тамбур!

— А ты успокой его, и я перестану курить, — отвечает ей парень в черной ватной телогрейке. — Я, может, нервничаю, когда дети плачут, и курю, чтобы успокоиться! Сам отец!

— Ну пожалуйста, — умоляет его девушка. — Вы хоть выдыхайте в проход, а не на нас.