Обсидиановая бабочка

Прозвучал голос Обсидиановой Бабочки, с сильным акцентом и очень глубокий, не соответствующий ее комплекции, будто в голосе сосредоточилась ее неимоверная сила:

– Чья ты слуга?

Она знала, что я – человек-слуга вампира, но не знала чей. Это мне понравилось. Она читает только силу, а не вдается в подробности, хотя, возможно, что и симулирует незнание. Но почему-то я сомневалась, что она прикидывается несведущей. Нет, она из тех, кто любит демонстрировать знание. От нее надменность исходила так же, как и сила. А почему бы ей и не возгордиться? В конце концов, она богиня, по крайней мере в собственных глазах. Чтобы объявить себя божеством, надо обладать исключительным высокомерием или быть психом.

– Жан-Клода, Принца города Сент-Луиса.

Она склонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то.

– Значит, ты истребительница. Ты не назвала при входе своего настоящего имени.

– Не все вампиры согласились бы говорить со мной, зная, кто я.

– И какой же вопрос ты желаешь со мной обсудить?

– Серию убийств с увечьем.

И снова она чуть повернула голову, будто прислушиваясь.

– Ах да. – Она моргнула и подняла на меня глаза. – Цена аудиенции – то, что лежит на твоих руках.

Наверное, вид у меня был достаточно недоуменный, потому что она пояснила:

– Кровь, кровь Сезара. Я желаю взять ее от тебя.

– Каким образом? – спросила я. Ладно, пусть меня сочтут подозрительной.

Она просто повернулась и пошла прочь. И голос ее донесся, как в плохо озвученном фильме: со значительным опозданием, чем следовало бы.

– Ступай за мной и не очищай руки.

Я повернулась к Эдуарду:

– Ты ей доверяешь?

Он покачал головой.

– И я тоже нет, – сказала я.

– Так мы идем или остаемся? – спросил Олаф.

– Лично я за то, чтобы идти, – сказал Бернардо.

Я на него не обращала внимания с той минуты, когда началось жертвоприношение. Бернардо несколько побледнел, а Олаф – нет, у него был свежий вид, глаза сверкали, будто вечер ему очень понравился.

– Мы нанесем смертельное оскорбление, если отвергнем приглашение, – сказала Даллас. – Она редко когда удостаивает кого-нибудь личной беседы. Наверное, ты произвела на нее впечатление.

– Не в этом дело. Я ее привлекаю.

– Привлекаешь? – Даллас наморщила брови. – Она же любит мужчин!

Я покачала головой:

– Может быть, спит она с мужчинами, но привлекает ее сила.

Она посмотрела на меня. Внимательно.

– И у тебя эта сила есть?

Я вздохнула:

– Вот заодно и узнаем, правда?

И я направилась туда, куда удалилась фигура в плаще. Она не стала ждать нашего решения – просто ушла. Надменная, как я уже сказала. Высокомерная. И конечно, мы тоже пойдем за ней в ее логово. Проявление своего рода самоуверенности, если не глупости. Иногда между ними очень мало разницы.

25

Я не знала, куда идти. Но Даллас была в курсе и подвела нас к скрытой занавесами двери рядом со ступенями храма. Дверь все еще была открыта, как черная пасть, и ступени вели вниз. А куда ж еще? Только раз в жизни я видела вампира, у которого главное укрытие было вверху, а не внизу.

Даллас пошла вниз пружинистой походкой и с песней в сердце. Собранные в хвост волосы болтались сзади, когда она сбегала по лестнице, перепрыгивая ступеньки. Если она и испытывала неприятные ощущения, углубляясь в темноту, то никак не подавала виду. Даллас вообще сбивала меня с толку. С одной стороны, она не видела, насколько опасен Олаф, и не боялась ни одного из монстров в клубе. С другой стороны, она мне поверила, когда я сказала, что вырежу ей сердце. Я по глазам видела. Как она поверила такой угрозе незнакомого человека, а не замечала других опасностей? Я не могла понять, а я очень не люблю, когда чего-нибудь не понимаю. Она казалась абсолютно безобидной, но реакции у нее были очень странные, и я поставила на ней знак вопроса. А это значит, что я не стану поворачиваться к ней спиной или относиться как к мирной жительнице города, пока не буду точно знать, что она действительно таковой является.

Мой медленный темп не устраивал Олафа. Он протиснулся мимо меня и побежал вниз за подпрыгивающим хвостом волос Даллас. Ему приходилось нагибаться, чтобы не стукаться о потолок, но это ему явно не мешало. Ладно, я не против, пусть он схватит первую пулю. Я продолжала идти за ними в потемках. Никто не проявлял ко мне насилия… по-настоящему… пока что. Поэтому идти с пистолетом в руке было несколько вызывающе, но… но извиняться я буду потом. Если вампир не знаком мне лично, то при первом визите я предпочитаю держать в руке заряженный пистолет. А может, дело было в узкой лестнице и давящем эффекте камня, будто готового на меня рухнуть и раздавить, как в кулаке. Я говорила, что у меня клаустрофобия?

Лестница оказалась короткой, и двери внизу не было. Убежище Жан-Клода в Сент-Луисе было чем-то вроде подземной крепости. А здесь – кое-как замаскированная дверь, короткая лестница, второй двери нет, и это опять из-за той же самоуверенности.