Обсидиановый нож

…«„Остров Мадагаскар“, межпланетный лайнер класса орбита-орбита, — читал Хайдаров. — Год постройки такой-то, стапель Канчанабури, запас живучести 190 суток, масса покоя такая-то, радиус свободного полета… Двигатели такие-то, два десантных бота, одна капсула двухместная… экипаж — 6 человек. Пассажирских мест — 65. Выполняемый рейс: Деймос — Корабельная орбита… Дата выхода. Экипаж. Командир, он же второй физик — космический штурман 1 ранга Грант Уйм, 44-х лет»…

Известный человек и образцовый командир, подумал Хайдаров…

«…Первый помощник и штурман, он же старший кибернетист — косм. штурм. 1 ранга Лев Краснов, 35-ти лет»…

Так, хорошо. Этот у меня стажировался, подумал Хайдаров. Кто второй помощник?

«…Косм. штурм. 2 ранга Марсель Жермен, 41-го года, он же судовой космокуратор»…

О Жермене Хайдаров что-то слышал.

Он выключил экран, прикрыл глаза, сосредоточился. Неужто «префикс» — второй помощник? Личность, во всяком случае, незаурядная. Был неплохим космокуратором, а в штурманы пошел, уже перевалив за тридцать лет. Причины? Нет, причин он не мог вспомнить. Совет космических кураторов — учреждение скрытное, а десять лет назад Хайдаров еще не был его членом.

…Связь прервалась. Шло снижение. В ста двадцати километрах впереди был космодром, на котором Николая Хайдарова ждала двухместная ракета.

Лайнер «Остров Мадагаскар» висел на Корабельной орбите, всего в миле от орбитального маяка. Пилот, ведущий двухместную ракету, сказал Хайдарову:

— Орбита — экстра. Он в отменном порядке, а, куратор?..

Хайдаров промолчал. Тот же вопрос: почему корабль в «отменном порядке», ставший на орбиту с такой изумительной точностью, не выпускает пассажиров? Пилот разочарованно кашлянул. Видимо, он рассчитывал кое-что вызнать у космокуратора. «Мадагаскар» стремительно придвигался. Его стояночные огни мигали у самого маяка. Пронзительные рубиновые вспышки рядом с теплой оранжевой. Через минуту ракета скользнула под корпус лайнера, со стороны Земли — огромная серебристая труба пепельно светилась в отраженном свете планеты. Мелькнули ребра радиаторов, красный диск экрана биологической защиты, и ракета мягко и аккуратно встала к причалу. Хайдаров попрощался с пилотом и, оттолкнувшись ногами от решетки, закрывающей пульт, выплыл в малую шлюзовую «Мадагаскара».

Люк послушно задвинулся. Рядом с Хайдаровым стоял длиннющий, широкоплечий, сутулый африканец и грустно улыбался, придерживая гостя за рукав.

— Я — Албакай, второй инженер и пилот. Рад тебя видеть, куратор. Ты знал Шерну?

Хайдаров сделал неопределенный жест. В ближайшие часы ему не раз будут задавать этот вопрос, как бы проводя черту между ним, земным специалистом по космической психологии, и покойным — таким же психологом-космистом, но со станции Марс-2. Дистанция между ними измерялась миллионами километров, отделявшими Марс от Земли, и чем-то еще более внушительным. Подобная дистанция отделяла Христофора Колумба от безвестных мастеров, строивших его каравеллы.

Инженер поднял брови, но переспрашивать не стал. Лицо у него было умное, очень подвижное. Он проверил герметичность внешнего люка, старательно пощелкивая рукояткой течеискателя. Хайдаров отметил это пунктуальное выполнение уставных требований. Отметил и хирургическую чистоту в шлюзовой — полированную белоснежную пластмассу, сияющий алюминий на покрытиях скафандров, аккуратно растянутых вдоль стен.

— Куда вошел метеорит? — спросил Хайдаров.

— В кают-компанию, куратор.

— Меня зовут Николай. Николай Хайдаров.

Инженер кивнул, пропустил Хайдарова в овальную горловину внутреннего люка и тщательно закрыл и задраил крышку.

В корабле было ночное освещение — тусклые синие лампы горели в коридорчике-отсеке, примыкающем к шлюзовой, и в каютном коридоре, кольцом охватывающем центральный ствол — рубку. Они были в «первом пассажирском уровне» на этаже верхнего ряда кают, от первого до семнадцатого номера. Бросив взгляд вдоль кольцевого коридора, Николай увидел крупные светящиеся номера кают, и красное очко под каждым — пассажиры спали в койках-амортизаторах. Что же, правильно… Болтаться у самой Земли — это же свыше человеческих сил. Интересно, как пассажирскому помощнику удалось их угомонить? Он подумал еще, что на «Мадагаскаре» не пахнет аварией — и в переносном, и в буквальном смысле. После аварии горло щиплет сварочный дым, запах горелой изоляции и азота, застоявшегося в резервуарах. Здесь приятно пахло смолой и чем-то еще, тоже приятным.

Методично щелкнул замок — отворилась рубочная дверь. Почти в ту же секунду корабль вздрогнул — старт ракете, доставившей Хайдарова, был дан строго по инструкции, после проверки герметичности внутреннего люка. «Ускорение, даю ускорение, по счету от пяти даю ускорение», — пробормотал корабельный компьютер. Все это проделывалось с отменной уставной четкостью. Ровно через пять секунд ноги Хайдарова коснулись пола. Инженер пропустил его в рубку. Замок щелкнул еще раз.