Обсидиановый нож (сборник произведений)

Так начиналась его карьера разведчика. Теперь она кончилась. Зернов потерпел поражение. Как никто, он знал людские слабости, ибо пользовался слабостями врагов и боролся со слабостями друзей. Но все же ему было безмерно жаль каждого из четырех миллиардов человек — слабых и сильных, ничтожных и великих и просто никаких. Всем им грозило нечто страшное, потому что Михаил Тихонович Зернов не выполнил свой долг. Выпустил Десантников за рубеж. «Мне чересчур везло все тридцать лет. Уверенность п себе слишком легко переходит в зазнайство», — подумал он. Проводил глазами такси, въехавшее в переулок со стороны Садовой. Машина была с областным номером и затормозила у соседнего дома, в двадцати шагах от подъезда Центра. Машинально отметив это, он продолжал думать о своем. Почему-то мысли возвращались к юности. Юность кончилась, когда он шагнул в дверцу ЛИ-2 и, крутясь в жестком, ледяном воздухе, стал падать в черную пустоту на берег желтой горячей реки Сан. «Жизнь — как роса, выпавшая на траву…» Мечтал переводить «Фудоки» — сделался разведчиком. Потом — контрразведчиком. И провалил самое крупное свое дело.

Он покосился на телефонный аппарат. Молчит… Совещание «наверху» еще не кончилось. Было тридцать две минуты двенадцатого.

Опустив руку с часами, Зернов еще раз взглянул в окно. Такси отъезжало от тротуара, а пассажир шел к подъезду Центра. Он поднял голову. Бесстрастный огонь уличного фонаря осветил толстые усы и двумя звездами вспыхнул в стеклах очков.

Поворот

— Приятно, когда прогнозы исполняются, — сказал гость. — Я рассчитывал застать вас, Михаил Тихонович.

Гость сидел на диване. Рядом, не спуская с него глаз, весь напряженный, пристроился Ганин. Напротив, в кресле, — адъютант Зернова с пистолетом. Все, как требовала инструкция. Сам Зернов официально расположился за письменным столом.

Он безразлично кивнул, продолжая изучать лицо гостя, похожее на восточную каменную скульптуру — узкие глаза с толстыми веками, широкие неподвижные скулы, толстые губы. Каменная мудрость была в этом лице. Привычно улавливая малейшие оттенки мимики, Зернов подумал, что навыки физиономиста в этом случае бесполезны. Лицо Учителя не выражало мыслей и чувств пришельца. Лицо не смотрело — оно было обращено внутрь, а не к собеседнику.

— М-да, превосходно, — сказал гость. — Вы поняли, откуда вы мне известны, Михаил Тихонович?

— Откуда же? — спросил Зернов.

— От Дмитрия Алексеевича, разумеется. Позвольте полюбопытствовать, он рассказывал обо мне?

Нарушая элементарные правила допроса, Зернов ответил:

— Не рассказывал.

— Да, мы так и уговаривались, — заметил гость.

— Почему так?

— Чтобы не возбуждать в вас надежд, которые могли не реализоваться. Я Десантник-инсургент.

— В каком смысле вы употребляете это слово?

— В обычном. — Учитель назидательно приподнял ладонь с колен.

Офицер негромко предупредил:

— Руки!

— Да-да, простите… В обычном смысле. В нашем, так сказать, обществе есть недовольные, составившие тайную организацию Замкнутых. Мы имеем позитивную программу перестройки Пути. Впрочем, это нужно объяснить.

— И вы принадлежите к недовольным?

— Да.

— Кто вы?

— Мое имя — Линия девять, — ответил гость.

— Продолжайте.

— М-да, спасибо… Путь! Система бессмысленная, как саранчовая стая. Плодиться, чтобы пожирать, и пожирать, чтобы плодиться. В биологии это названо узкой специализацией — только размножение, только сохранение вида, только старое! Тупик… Если провести аналогию с человечеством, у нас чудовищно затянувшееся средневековье, космический феодализм. Я кое-чему научился на вашей планете. — Каменное лицо сложилось в странную гримасу не то улыбки, не то плача. — Единство противоположностей — какая могучая мысль! Путь давно перестал развиваться в социальном плане. Теперь прекратилось и научное развитие. М-да… Военно-полицейская система, которая стремится к одному — сохранить самое себя. Технические средства делают ее всемогущей. Благодаря технике она проста и слишком совершенна в своей простоте, чтобы оказаться уязвимой изнутри. И мы ждали момента, когда Путь потерпит поражение извне…

— Вы — это Замкнутые? — внимательно переспросил Зернов.

— Да-да… Мы ждали. На вашей планете это совершилось, и мы перешли к активным, инсургентским действиям.

— Вот как…

— Я не ожидал, что вы поверите сразу, — сказал Десантник. — Позвольте продолжить. С этой экспедицией пошли двое Замкнутых. Квадрат сто три позволил Алеше Соколову уйти. Надеюсь, вам это известно…

Зернов вежливо улыбнулся.

— …Я же был оставлен в резерве операции «Вирус». Руководитель для этой операции не назначается. Я один из старших в четырех шестерках, причем моя группа должна была закрепиться в Тугарине…

— Только ваша? Или есть другие?

— Этого я не знаю. Каждая из Линий получает самостоятельные инструкции.

— Каковы были инструкции вашей группе?