Обскура

Бокал с вином оставил отпечаток на обложке «Фотографического обзора парижских клиник» — размытый бледно-красный круг. Не стоит даже пытаться его стереть… Жан плеснул себе еще немного вина, прежде чем отправиться к Сибилле.

После четырех лет совместной жизни его все еще очаровывала ее естественная, непосредственная натура. Сибилла же до сих пор любила подшутить над его «профессорской» манерой изъясняться. Однако его научный стиль ей не докучал, и общение с ним не приводило к постоянным насмешкам с ее стороны. Да, он и в самом деле, гордясь своим медицинским дипломом, какое-то время считал лучшим средством в борьбе с болезнью свои познания — но, очевидно, он их переоценивал. Хотя, с другой стороны, каким еще оружием он располагал?

Он поднес бокал к губам. Хорошо бы заняться любовью сегодня вечером… Разбудить Сибиллу? Это рискованно… В таких случаях она, большая любительница поспать, отбивалась руками и ногами, и ему ничего не оставалось, как повернуться на другой бок в ожидании лучших времен.

Анж надеялся, что скоро распогодится, но дождь шел безостановочно последние два часа и явно не собирался утихать. Поэтому приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не растянуться на мостовой. В этом потопе уличные фонари освещали лишь сами себя, и, несмотря на все старания, он промочил ноги по щиколотку в бесчисленных лужах, попадавшихся на пути. К счастью, он знал этот квартал как свои пять пальцев — хотя раньше никогда не ходил здесь в такой темноте. И вот он со всех ног спешит в полицейский участок, рискуя сломать шею! Надо же!..

Однако, получив такое поручение, он облегченно вздохнул: по крайней мере, не придется больше слышать стоны матери. Все что угодно — включая дождь и поход в участок — лучше, чем нестерпимая атмосфера томительного, напряженного ожидания события, которое все никак не произойдет…

Обычно Анж убегал от полицейских, а не бежал к ним. Он подумал, что кто-нибудь из них наверняка его узнает, и чертыхнулся — и сразу же вслед за этим провалился по колено в воду, угодив в водосточный желоб. Черт, все одно к одному!..

Лишь когда мальчик наконец различил красноватые огни сквозь пелену дождя, он замедлил шаги. Затем, превозмогая страх, толкнул дверь полицейского участка.

С бокалом в руке Жан снова вернулся к окну, вслушиваясь в прерывистый шорох дождя по мостовой — убаюкивающую музыку, шепчущую о том, что лучше не выходить сейчас из дома. Капли на оконном стекле вспыхивали ярким или тусклым светом в неровных отблесках пламени, плясавшего в камине.

Жан снова подумал о ртути и еще одной области ее использования, кроме медицины, не столь мрачной — о живописи. При смешивании ртути с серой образуется киноварь. Она встречается и в природе, в виде кристаллов кроваво-красного цвета, например, в копях Альмаден в Андалузии. Различают три ее вида: китайская киноварь, самый чистый сорт, темно-красного оттенка; английская, красновато-розовая, и французская, ярко-красная. Чтобы придать киновари больше блеска, на нее наносят тонкий слой марены. После этого краски так и сверкают…

Отец, наверно, тоже уже спит, как и Сибилла. Вот уже много лет он трудится в своей мастерской, смешивая краски: свинцовые белила, берлинская лазурь, сиена, охра, жженая кость… Жан и сам некогда изучал все тонкости изготовления красок, пока наконец не осознал своего истинного призвания и не отказался унаследовать отцовское ремесло. Однако он сохранил часть полученных от отца знаний и со временем убедился, что они нелишние и в его новой профессии. В самом деле, разве основой точной диагностики не является наблюдательность — тщательное изучение кожи, слизистых оболочек, крови, непрозрачной оболочки глаз? Кроме того, живопись позволяла ему хоть немного дистанцироваться от тех ужасов, с которыми слишком часто приходилось сталкиваться на работе. Даже самые тяжкие жизненные испытания становятся легче переносимыми, когда вызывают в памяти полотна Карпаччо, Жерико, Энгра и Делакруа…

Вдруг до него донесся голос Сибиллы из соседней комнаты. Затем дверь распахнулась. Вид подруги в ночной рубашке — с отпечатком складок наволочки на заспанном лице, растрепанными волосами, — из-под кружевной нижней оборки которой выглядывали ее очаровательные босые ступни, оторвал Жана от размышлений. Игра света и тени на лице Сибиллы вернула ее облику былую загадочность, которая после четырех лет совместной жизни уже начинала понемногу исчезать. Но в это мгновение возлюбленная показалась ему желанной, как никогда.

— Ты что, оглох? Уже пару минут кто-то стучится в дверь! Это наверняка за тобой!

Три удара дверного молотка подтвердили ее слова. Вместо извинения Жан подошел к ней и коснулся губами ее губ.

— От тебя пахнет вином, — сказала Сибилла, отстраняясь.