Обстановочка (сборник)

Двухпудовые ботфорты,
За спиной – мешок горбом,
Ноги до крови натерты.
За рекой – орудий гром…
Наши серые когорты
Исчезают за холмом.

Я наборщик из Рязани,

Беспокойный человек.
Там, на рынке, против бани,
Жил соперник, пекарь-грек:
Обольстил модистку Таню,
Погубил меня навек…

Продал я пиджак и кольца,

Всё равно ложиться в гроб!
Зазвенели колокольцы,
У ворот мелькнул сугроб…
Записался в добровольцы
И попал ко вшам в окоп.

Исходил земные дали,

Шинелёнка – как тряпье…
Покурить бы хоть с печали,
Да в кисете… Эх, житье!
Пленным немцам на привале
Под Варшавой роздал всё.

Подсади, земляк, в повозку,

Истомился, не дойти…
Застучал приклад о доску,
Сердце замерло в груди —
Ветер рвет и гнет березку,
Пыль кружится на пути.

За оврагом перепалка:

Пули елочки стригут…
Целовала, как русалка,
А теперь – терзайся тут!
Хочешь водки? Пей, не жалко!
Завтра всё равно убьют.

Между 1914 и 1917

Привал

У походной кухни лентой —
Разбитная солдатня.
Отогнув подол брезента,
Кашевар поит коня…

В крышке гречневая каша,

В котелке дымятся щи.
Небо – синенькая чаша,
Над лозой гудят хрущи.

Сдунешь к краю лист лавровый,

Круглый перец сплюнешь вбок,
Откроишь ломоть здоровый,
Ешь и смотришь на восток.

Спать? Не клонит… Лучше к речке —

Гимнастерку простирать.
Солнце пышет, как из печки.
За прудом темнеет гать.

Желтых тел густая каша,

Копошась, гудит в воде…
Ротный шут, ефрейтор Яша,
Рака прячет в бороде.

А у рощицы тенистой

Сел четвертый взвод в кружок.
Русской песней голосистой
Захлебнулся бережок.

Солнце выше, песня лише:

«Таракан мой, таракан!»
А басы ворчат всё тише:
«Заполз Дуне в сарафан…»

Между 1914 и 1917

Письмо от сына

Хорунжий Львов принес листок,
Измятый розовый клочок,
И фыркнул: «Вот писака!»
Среди листка кружок-пунктир,
В кружке каракули: «Здесь мир»,
А по бокам: «Здесь драка».

В кружке царила тишина:

Сияло солнце и луна,
Средь роз гуляли пары,
А по бокам толпа чертей,
Зигзаги огненных плетей
И желтые пожары.

Внизу, в полоске голубой:

«Ты не ходи туда, где бой.
Целую в глазки. Мишка».
Вздохнул хорунжий, сплюнул вбок
И спрятал бережно листок:
«Шесть лет. Чудак, мальчишка!..»

Между 1914 и 1917

В операционной