Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»

Ленин, по-видимому, хорошо осознавал это обстоятельство, в силу чего он включил в понятие материи сенсуалистический императив, указав, что речь идет об «объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» (Полн. собр. соч., т. 18, с. 131). Однако он же утверждал, что электрон материален, вступая тем самым в противоречие со своей сенсуалистической дефиницией понятия материи. Совершенно очевидно (это было очевидно и во времена Ленина), что существует бесконечное количество материальных предметов, явлений, которые отнюдь не «копируются», не «фотографируются» нашими ощущениями: атомы, молекулы, электромагнитное поле, микробы и т.п. Кстати сказать, то, что мы, советские философы, именовали ленинским философским определением материи, было до Ленина высказано рядом марксистов. К. Каутский писал: «Признание материализмом материи ничего другого не означает, как признание, что мир существует действительно вне нас, что он не чистая видимость (nicht blosser Schein), не является продуктом человеческого мозга» (Kautsky K. Materialistische Geschichtsauffassung. Stuttgart, 1928, Bd. 1, S. 23). И Плеханов до Ленина определял материю как то, что «посредственно, или непосредственно, действует, или, при известных обстоятельствах, может действовать (курсив мой. – Т.О.) на наши внешние чувства» (Избр. филос. произв. М., 1957, т. 3, с. 469). Нельзя не признать, что Плеханов более корректно, чем Ленин, определяет понятие материи. Я допускаю, что коллега Семенов обрушился на меня со всей своей теоретической неуклюжестью лишь потому, что не разобрался в проблеме философской дефиниции понятия материи. Правда, я обстоятельно рассматриваю сей вопрос в обсуждаемой книге, но он, вероятно, по своему обыкновению, не читал, а только листал ее, выискивая «крамолу». И то, что он нашел, говорит лишь об его теоретическом уровне, если вообще о нем есть смысл говорить.

Коллега Орлов, который в отличие от В.С. Семенова является философски образованным человеком, обвиняет меня в том, что я не признаю диалектический материализм единственно истинной и в этом смысле последней философской системой, завершающей тысячелетия блуждания философов в поисках истины. Да, я действительно так считаю, и это точка зрения обстоятельно изложена в моей монографии «Философия как история философии» (1999). Она начинается словами: «Философия, в отличие от любой науки, каков бы ни был исторический уровень ее развития, существует, так сказать, лишь во множественном числе. Иначе говоря, философия существует только как философии, т.е. как неопределенное множество различных, противостоящих друг другу философских систем. Таков modus essendi философии. Такой она была уже в первое столетие своего исторического бытия; такой она осталась и в наше время, и нет оснований полагать, что когда-нибудь в будущем философия утратит свою многоликость, которая, как я убежден является ее специфической сущностной определенностью» (с. 5). Я не скрываю того, что раньше я придерживался диаметрально противоположного убеждения, т.е. считал плюрализм философских учений исторически преходящим пороком философского развития. Эту ошибочную, как я сейчас полагаю, точку зрения я излагал, обосновывал в таких монографиях, как «Проблемы историко-философской науки» (1969), «Главные философские направления» (1971), «Основы теории историко-философского процесса» (1983, соавтор А.С. Богомолов). Я не понимал тогда, что процесс плюрализации философских учений есть процесс обогащения философии все новыми и новыми идеями, процесс развития, прогресса, который не сводится лишь к дивергенции и поляризации этих учений, но включает в себя и прогрессирующий синтез; но он однако всегда остается незавершенным.