Обучение Элис Уэллс

Какое бы заклинание ни овладело Элис, его разрушает мой смех. Она хмурится, и румянец сходит с ее лица.

— Д-да. Он наверняка сказал бы что-то такое милое и пылкое.

От очередного удушающего комка в горле меня спасает официант, который приносит нашу еду. Пылкое. Милое. Она говорила не обо мне, и это добавляет горечи, но я все равно ощущаю внутри тепло и трепет. А еще счастье. Я не просто «сексуальный», как меня обычно описывают девушки. На секунду я становлюсь милым и пылким. Она так меня назвала. На секунду я становлюсь настоящей личностью, а не парнем для перепиха, которого используют разок и выбрасывают, как испачканную салфетку.

— Я хорошо справилась? — интересуется Элис, вырывая меня из оцепенения.

— Отлично, — прокашлявшись, отвечаю я, затем беру кусочек пиццы и быстро запихиваю его в рот, чтобы не объясняться за промах. Буду говорить с набитым ртом — нужно попытаться вызвать у Элис отвращение и напомнить, что я — не Тео и мои слова не стоит воспринимать всерьез. — Под «отлично» я имею в виду, что ты не стерла меня в порошок.

Я думал, это вызовет у нее неприязнь, но она лишь морщит нос и хихикает.

— Только такой болтун, как ты, мог выговорить целое предложение с полным ртом углеводов.

Я проглатываю пиццу и, вопреки протесту внутреннего голоса, глупо улыбаюсь.

— Это талант.

Ее глаза загораются, и она отправляет в рот кусочек семги.

— Угу.

— Взращенный долгими годами…

— Упорного труда? — выдвигает предположение Элис.

— Упорного труда! — тычу в нее пальцем. — Точно. Это упорный труд.

— Чепуха, — фыркает она, затем запихивает в рот чуть ли не половину семги и произносит: — Видишь? Даже нетренированные так могут.

Ни разу не видел, чтобы она ела так свободно. Спешно оправляюсь от шока.

— Ты просто быстро учишься. Ну еще бы — ты ж наблюдала за мной, бессменным чемпионом Большого шлема, в процессе работы.

— Бессменный чемпион Большого шлема? — Элис задумчиво проглатывает семгу. — Это твой официальный титул? Ты получаешь выплаты? И где корона?

— Мне платят улыбками.

— Ну конечно. Это же общепринятая валюта плейбоев во всем мире.

— Воу, принцесса, я не плейбой.

— Когда мы встретились во второй раз, у тебя в машине были две пары ношеных трусиков.

— Блин, ладно. Виновен! Мне нравятся девушки, а я им. Арестуйте меня.

— Уверена, однажды кто-нибудь так и сделает.

Элис эти слова веселят, а меня ранят до глубины души. Я хватаюсь за скатерть, будто это единственное, что удерживает меня на земле, не дает взмыть ввысь от гремучей ярости, которая заполняет разум, словно колючий шарик.

— Ты в порядке? — вдруг встревоженно спрашивает Элис. — Извини, если мои слова тебя оскорбили…

Я заставляю каждый мускул расслабиться. Расслабься, Раник. Черт, просто расслабься. Она не знает о твоем прошлом, не знает о твоем папаше. Она лишь пошутила, без какой-либо подоплеки. Она невинная и наивная. Это же Элис Уэллс. Девушка, которая тебе нравится. Остынь.

— Прости, — бормочу я. — В детстве мне часто говорил такое один человек. Поэтому это ранит. Немного жжет.

Она сникает.

— О, извини, я не знала…

— Угу, понимаю. Эй, просто считай это реваншем, ладно? Я назвал тебя роботом. Ты сказала, что меня арестуют. Мы квиты. Теперь наложим на это табу, и все будет хорошо.

Элис настороженно кивает, как лисица, загнанная стаей гончих. Надо снять напряжение, это свидание должно быть обучающим.

— Родители, верно? — улыбаюсь я, откидываясь на спинку стула. — Знаешь, на свиданиях обычно говорят о родителях. Это в порядке вещей.

— Интересно, — задумчиво произносит она. — Я это запишу. — Достает телефон и что-то в нем печатает.

Я выгибаю бровь.

— Ты все это время делала заметки?

Элис разворачивает телефон ко мне и прокручивает ленту. Там целые страницы всяких записей.

Присвистываю.

— Черт возьми, Уэллс. А ты времени зря не теряешь!

— Ну да, именно поэтому в отношениях мне теперь нужна твоя помощь, — отвечает она с озорным блеском в глазах, и меня пробирает на смех. — В любом случае, — твердо обрывает она мой хохот, — я бы хотела попрактиковаться. В разговорах о родителях.

— Ты первая, принцесса.

— Моя мама не самая… открытая женщина. К сожалению, мы с ней не очень ладим.

— Что? Любая мать убила бы за то, чтобы иметь такую дочь, как ты. Умную, милую…

— Ладно-ладно, — перебивает она меня. — Это не отработка комплиментов, хватит.

— Вообще? — Смотрю на нее щенячьими глазками, но все без толку.

— Вообще, — четко проговаривает она. — А теперь позволь мне продолжить…

Я машу рукой, и Элис делает глубокий вдох.

— Как я сказала, мы не ладим. На самом деле, кажется, она разговаривала со мной хотя бы отчасти тепло, только когда я приносила табель успеваемости.

— С одними пятерками, разумеется.

Она смотрит на меня грозным взглядом, но не из-за того, что я перебил ее, а потому что прав.

— Да, именно так.

— Господи, какая несчастная жизнь! А дальше ты скажешь, что она запрещала тебе ходить на вечеринки и заводить друзей.

Элис смущенно опускает взгляд на тарелку.

— Да ты прикалываешься! — всплескиваю руками.