Обучение травами

Наиболее распространенным способом общения с больным было полное подавление его воли, более того, некоторые знахари, как мне казалось, воспринимали пациента чуть ли не как врага, которого они стремительным натиском захватывали в плен. Я понимал, что в условиях дефицита времени, при большом потоке больных этот метод может неплохо работать, но мне, воспитанному в шоу-даосских традициях проявления уважения к людям и искреннего ненасильственного общения, он не слишком нравился, хотя в некоторых случаях он и в самом деле оправдывал себя.

С одной из целительниц, крайне агрессивной и на редкость воинственно настроенной по отношению к больным, я познакомился чисто случайно, благодаря моему другу, который зарабатывал на жизнь подпольным разведением пушных зверей. Володя ненадолго заскочил ко мне домой и, поговорив на разные темы, предложил мне поехать с ним к целительнице Анфисе, живущей в Белогорске на улице Павлика Морозова.

– Ты сам убедишься, что это нечто особенное, – улыбаясь собственным воспоминаниям, сказал Володя. – Не знаю, насколько она хороша как целительница, но могу гарантировать, что по изощренности ругательств и многоэтажности мата она побьет любого мужика. Надеюсь, что ее напор тебя не испугает.

– Меня трудно испугать, – заметил я. – Ты слышал, как выражается моя дорогая мама. Не уверен, что твоей белогорской колдунье удалось бы ее превзойти.

– Ох уж эти женщины, – вздохнул Володя. – С ними так просто не сладишь.

– И как она лечит? – поинтересовался я.

– Травами и родным русским матом, – ответил Володя. – Народ к ней просто ломится.

– А ты как с ней познакомился?

– Мои родственники находятся с ней в приятельских отношениях. А я к ней обращаюсь за советами по поводу песцов. Ты же знаешь, я не могу пригласить официального ветеринара, а она и животных лечит.

Пока мы добирались до шоссе, чтобы поймать попутку до Белогорска, Володя сообщил мне дополнительные сведения о воинственной целительнице. Я узнал, что в данный момент в ее доме живет семейная пара, приехавшая из Петропавловска-Камчатского, муж и жена. Каждое лето они проводят с целительницей, помогая ей и приобретая необходимые навыки в лечении, а в остальное время совершают длительные рейды по всей стране, собирая целебные травы в самых разных регионах, в том числе, конечно, на Алтае и на Дальнем Востоке. Анфиса платит им за помощь и травы небольшой процент от своих доходов, но эти деньги с лихвой перекрывают зарплату, которую они могли бы получать, работая на государство.

На своем приусадебном участке целительница также выращивает лекарственные травы, и, кроме того, у нее есть много добровольных помощников, бесплатно снабжающих ее лекарственным сырьем.

Володя признался, что сам неоднократно в благодарность за лечение песцов привозил ей овес, собранный в нужное время на указанном Анфисой поле. На то, чтобы наполнить багажник свежесрезанными колосьями, не требовалось много времени. Небольшие дозы овса в качестве общеукрепляющего средства Анфиса добавляла почти во все рецепты. Вообще овес и очанка были ее самыми любимыми растениями, и она их прописывала большинству больных. Однако иногда она бралась и за сложные случаи заболеваний.

Как я впоследствии убедился, основным руководством в ее работе служили книги по лекарственным травам, изданные в шестидесятые годы, но, по моему мнению, решающим фактором успеха ее врачебной практики были именно психологические методы воздействия на пациента.

Наконец мы добрались до Белогорска и несколько минут спустя отыскали небольшой беленый домик Анфисы. Калитка, ведущая во двор, была не заперта, и из-за нее доносились громкие пронзительные крики. Слова было трудно разобрать, но тон разговора ясно давал понять, что объекту, на который в данный момент была обращена всесокрушающая ярость целительницы, приходится несладко.

Володя гордо улыбнулся и, широким жестом указывая рукой в сторону дома так, как директор зоопарка демонстрирует комиссии клетку редкостного и дорогого зверя, сказал:

– Как видишь, прием пациентов в самом разгаре.

Мы вошли во дворик и, миновав стайку съежившихся от нехорошего предчувствия больных, подошли к широко распахнутой двери дома, где в прихожей с земляным полом я увидел сухощавую седовласую Анфису в компании небольшого роста мужчины средних лет, который явно предпочел бы провалиться сквозь землю, но, к сожалению, не знал, как это сделать.

Я, многое повидавший и выслушавший на своем веку, был действительно поражен виртуозностью матерной лексики целительницы и, особенно, неистовым накалом бешенства, звучащим в громовых раскатах ее голоса.

– Ах ты, гадина, трах-тарарах, ах, ты, гнида поганая, трах-тарарах-тах-тах, – вопила целительница. – Да как ты посмел, трах-тарарах, подумать, трах-тарарах, что ты можешь лечиться у другого врача, трах-тарарах-тах-тах! Да если бы я, трах-тарарах, не могла вылечить твою болезнь, трах-тарарах, я бы сама отказалась лечить твою рожу недоделанную, трах-тарарах-тах-тах. Вы все свиньи неблагодарные, трах-тарарах, недостойные моего участия, трах-тарарах, и т. д. и т. п.