Обучение

— У моего народа нет такой безусловной власти одних над другими. Страшно, когда даже мысленно противиться не способен, — добавил Лик.

— Да, страшно, — согласилась я. — И неприятно, когда вот так… унижают за то, что от человека, по сути, не зависит.

— Радует хотя бы то, что мнение у Ри сохраняется своё, а не изменяется в угоду высшему. В общем, я решил, что тебе полезно знать, — тон друга резко сменился на прежний, наивный. — Ри подумал, что не стоит терять время. Если он не может тренироваться — то могу тренироваться я. Мне тоже надо заново учиться тому, что умел раньше.

— Хоть что-то, — кивнула я.

— Всё, полез делать буль, — весело закончил Лик, убрал загородку, после чего мгновенно достиг потолка и, перевалившись через край аквариума, медленно опустился в толщу воды.

Я невольно залюбовалась необычной картиной: волосы друга разметались и слегка колебались, создавая впечатление странных нитевидных водорослей.

— Как думаешь, если мы туда зелень и рыбок запустим, они от чиртериана не сдохнут? — поинтересовалась вышедшая из ванной Вира, тоже заглядевшись на соседа по комнате.

— Пусть сам заводит, я бы не рискнула, — махнула рукой я и поспешила занять освободившийся санузел.

Нежась в тёплой воде, вспоминала сегодняшний день и улыбалась. Всё равно сейчас намного лучше, чем когда мы жили на свалке. Даже для Ри — теперь, по крайней мере, он не цепенеет от голода. А с запретом… поживём — увидим. Может, его снимут, убедившись, что Ликрий добросовестно учится? Если нет, то попробую поговорить. Или с этим принцем, или с кем другим. Да хоть с Фуньянем. Ведь должен быть хоть какой-то выход.

9 – 28 марта 617134 года от Стабилизации

Дорожно-извращенский квартал, Бурзыл, Тартар

На следующее утро пришло сообщение, что для меня назначено обязательное занятие по разумологии (хотя этот предмет вообще в программу не входит!). Причём надо не просто освоить какую-то там тему, а работать в контакте с преподавателем, в уже определённое время. Странно, но надеюсь, что ничего страшного.

Перед тем, как идти на занятия, я связалась с Шасом, который сразу же отругал, что позвонила на двое суток позже установленного срока.

— Прости, — покаялась я. — Столько событий было, из-за них совсем из головы вылетело. К тому же почему-то думала, что блокировка кончается восьмого, а не седьмого.

— Блокировка кончается, блокировка начинается!.. Мало ли когда и в каком состоянии я это сказал — теперь что, всему верить надо? И ведь упрямая такая, ни разу не попыталась! — проворчал Шас. — А я уже через пару дней убрал вас из списка игнорируемых. Вдруг серьёзные проблемы появятся и помощь срочно потребуется. Но ведь гордецы-то какие… Ладно хоть Ликрий позавчера позвонил, не забыл, даром что чума с монстром!

— Прости, — повторила я. — Вчера правда забыла.

— Ладно, рассказывай, что там у вас и как, — уже гораздо более благодушным тоном потребовал бывший опекун.

— Разве Ликрий не рассказал?

— От него дождёшься! Кратко сообщил, что поступили, кредит получен, проблем нет — и всё.

— Про себя он немного умолчал, — заметила я и начала описывать нашу жизнь с тех пор, когда оказались на свободе. Шас комментировал, сравнивал со своим опытом, иногда отпускал циничные замечания… и это было привычно. По-домашнему.

Когда-то я боялась, что после окончания контракта наши пути разойдутся, и все отношения прекратятся. Если первое — вероятнее всего правда, то во втором теперь очень сомневаюсь. По крайней мере, никто не мешал Шасу прервать разговор или ограничиться краткими фразами, но ничего такого не случилось. За несколько месяцев совместной жизни я убедилась, что бывший опекун достаточно прям и способен легко высказать в лицо даже самые неприятные вещи — а значит, не желай он общаться, непременно дал бы понять.

Мы беседовали гораздо дольше, чем я ожидала, и прервались, только когда подошло время обязательного занятия. Вот ещё один плюс преимущественно свободного расписания — затянув сейчас, могу наверстать позже. Но размышления в сторону, пора к консультантам.

— Ты в меня влюбилась, что ли? — вместо приветствия поинтересовался вольготно развалившийся в кресле Фуньянь. — Сначала спрашиваешь, преподаю ли, а потом всё-таки напрашиваешься на занятие.

Ехидное замечание заставило отвлечься от изучения очередного костюма эрхела.

— Моему организму состояние влюблённости недоступно, — почти процитировала Ликрия, чтобы развеять обидные и совершенно незаслуженные подозрения.

— Ну-ну, — лукаво потянул мужчина. — Влюблённость бывает и не сексуального типа.

Я растерялась, не представляя, как можно доказать свою невиновность. Что ни ответь — всё можно истолковать как оправдание.

— Ладно, потом будешь переживать, какой я догадливый и совершенный злодей, — самодовольно продолжил Фуньянь и резко сменил тон на серьёзный. — А теперь давай по делу поговорим. Что-то ты слишком расслабилась после поступления.

Вот он, первый подводный камень! Надо было больше заниматься, работать, а не верить программе!