Обучение

— Если так, то у тебя ещё все впереди… и ничего-то ты не знаешь, — вздохнула она. — Если бы я знала заранее, если бы предупредили о таком… а теперь уже поздно.

— Чего конкретно не знаю? — тут же насторожилась я.

Ирина некоторое время молчала, будто собираясь с силами.

— Ты теперь раб. Как и все мы.

— Почему вдруг раб? Да, ограничения есть, но они не такие уж страшные, — возразила я.

Девушка снова хмыкнула.

— Ты не сможешь даже умереть по собственному желанию, — сообщила она. — Не сможешь многое. Сомневаюсь, что тебе позволят получить вторую специальность, как ты мечтала. Ты — раб и не более того.

— Да с чего ты это взяла?!

Ирина не спешила отвечать. Глядела куда-то вдаль и казалось, полностью ушла в свои мысли. Я тоже оперлась о стену и посмотрела на заснеженные улицы, пытаясь понять, о чём говорила подруга. Что бы могли значить её слова? Почему она пришла к такому мнению? Откуда взяла, что будет именно так?

Поймав проскользнувшую мысль, покосилась на неподвижную девушку. Ирина ещё молода. Максималистка, резкая и часто категоричная. Могла ли она пойти на принцип?.. Судя по тому, что о ней знаю — ещё как могла. Более того, скорее всего так и сделала бы.

— Ты пыталась умереть?

Подруга кивнула.

— Никто из нас не сможет уйти из жизни, пока хозяева не разрешат, — помолчав, добавила она. — Даже если попытаешься остаться в междумирье — т’тага возьмёт власть над телом и не позволит — заставит завершить упражнение. Или не даст начать — если захочешь отправиться в сложный короткий путь. А потом тебя накажут. И с каждым разом будут наказывать всё сильнее. До тех пор, пока не подчинишься.

Я снова перевела взгляд на улицу. Ветер гонял рыхлый снег, быстро заметая следы редких прохожих. Конечно, надо будет уточнить, но пока Ирина не давала повода сомневаться в правдивости её слов. К тому же разве не такого жёсткого контроля я опасалась, когда узнавала про внедряемую биотехнологию? Меня ни разу не наказывали и не лишали власти над собственным телом — но такое вполне возможно. А теперь получается, что не просто возможно, но и применяется.

Вдохнула морозный воздух Бурзыла. Стоит ли надеяться, что такая политика с самоубийцами только в Тартаре, а, отработав кредит и переехав в другую страну, мы получим свободу? Нет, это глупо. Власть над т’тагами в руках древтарцев и мориотарцев. Получается, что это их позиция… или, ещё вероятнее, происходит по общему согласию всех гигантских стран. Вот тебе и Тартар — страна свобод и возможностей.

Поправив капюшон, чтобы лучше защититься от ветра, я сменила позу. Кроме улиц, отсюда открывался прекрасный вид на соседний корпус общежития. Он совсем не пострадал во время неприятных событий и возвышался над городом сказочным высокотехнологичным дворцом, загадочно мерцающим в лучах солнца. Красивым и будто таящим в себе скрытую угрозу.

Новость, конечно, очень неприятная, но отнюдь не смертельная. И даже, если подумать, напрашивающаяся. Извращенцы-самоубийцы — ценные специалисты. Вот их и охраняют… даже от них самих. Обидно другое. Нас о слишком многом не предупредили.

Смахнув со стены снег и проследив за серебристыми искрами, уносимыми потоками ветра, улыбнулась. Не следует обманывать саму себя. Пусть не обо всём, но нас предупреждали. А где не предупреждали, там можно было догадаться. Или узнать. Тут Тартар и не стоит ждать, что всю информацию преподнесут на блюдечке. То же, о чём умолчали — например, о той же т’таге — об этом всё равно бы не сообщили, потому что уровень доступа к информации в то время у нас был недостаточен. Поэтому только намекнули «стандартными изменениями организма» и тому подобным. А я… догадывалась ведь. Понимала, к чему всё идёт. Но не захотела верить самой себе. То есть мы сами подписали договор, который позволяет делать с нами то, что делают. Сами согласились… хотя и не представляли, на что. Но сами. А значит, если судить по тартарским меркам, сами и виноваты.

Вот только судить по ним не хочется. В конце концов, невозможно знать всё!

Сбросила рукавом куртки ещё немного снега и снова улыбнулась. Не стоит загонять себя в депрессию — жизнь и сама постарается это сделать. Предупреждён значит вооружён. Надо просто учитывать новые нюансы. И не переживать лишнего.

В конце концов, хотели бы — давно бы выбраковали. Или полностью захватили бы управление телом с помощью этой своей биотехнологии. Наказывали бы за любой проступок — вот не верю, что ни одного не было. Значит, ограничения есть, но не так уж много. К тому же, они вполне выполнимы.

Успокоив таким образом себя, задумалась о подруге. Пытаться доказывать, что не всё так страшно, сейчас бесполезно — у Ирины другой опыт. Она сама должна понять, самостоятельно сделать выводы. А пока надо что-то, что смогло бы удержать девушку от необдуманных поступков. И ведь это «что-то» есть. Семья Ирины. Подруга часто рассказывала о ней, о материальных проблемах, болезнях родителей и братьев и том, что мечтает заработать денег и помочь семье выбраться из ямы.