Обузданные тучи

— Я очень рад, что ты здорова, — сказал Горный, — а остальное чепуха. Мы сейчас прибудем на стоянку, ты увидишь, что это совсем близко от вашего колхоза. Знаешь аэродром, где останавливаются воздушные поезда?

— О, да это совсем близко, — обрадовалась Галинка. — Автобусом к нам оттуда — десять минут.

Девочка вдруг увидела свою Дженни у сонара и засмеялась:

— Она, наверное, мешала вам играть?

— Твоя Дженни очень симпатичная, — отметил Горный, — и неплохо воспитана.

Галинка улыбнулась:

— Понимаете, мой дед играет… Он играет на флейте. Это он приучил Дженни к музыке. И она, как услышит музыку, выползает ее слушать. Такая забавная!

Горный ласково дернул Галинку за локон. Золотое колечко раскрутилось и снова сомкнулось на его пальце.

— Ах ты, кудрявая! — сказал он. — Знаешь что? Подружитесь с моим Маком. Он у нас тут на станции скучает без детского общества. А в лагерь не хочет ехать, пока мы не развернем работу, ему хочется увидеть дожди. Ты познакомь моего Мака с товарищами. Он хороший парень! Немного насмешливый, но это ничего. Правда?.. Ты не смотри, что он такой здоровый. Он тоже умеет шалить.

— А мне можно будет… приходить к вам в гости? — спросила Галинка.

— Конечно, конечно, — сказал Горный, — Мак, ты бы показал Галинке станцию.

Горный нажал кнопку: в открытую дверь кабинета стремглав вбежала Рая. Она вся сияла.

— Он едет, Борис Александрович!.. Получили радиотелеграмму.

— Прекрасно, — сказал Горный, бережно закрывая сонар. — Теперь я буду спокоен за нашу разведку.

— Я тоже рада, — подтвердила Рая. — Хотя, по правде говоря, он довольно противный старик. Я хорошо помню, как мы, еще молодые аспиранты нашего института, добивались встречи с ним, но из него и слова было не выцарапать. Такой уж хранитель секретов!

— Да, — засмеялся Горный. — Ролинский ужасно не любил делиться своим опытом. Но все же он большой ученый. Много ценного в природе дождевых капель открыл именно он. Большая ошибка Ролинского заключалась лишь в том, что он представлял себе искусственный дождь делом отдаленного будущего и делом только его научных методов. Мы же казались ему наивными фантастами…

— Мы скоро спустимся, — тихо заметил Галинке Мак. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Галинка вышла вместе с Маком из кабинета.

— Вот здесь, — сказал Мак, открывая какую-то дверь, — находится наша «химичка».

Галинка посмотрела на треугольную длинную комнату, значительную часть которой занимало какое-то приспособление. Немного похожее на пушку, оно направляло в небесное пространство свое стеклянное широкое дуло. Что тут можно было понять?

— Видишь ли, — сказал Мак, — мой папа изобрел дождевит — вещество, которое образует искусственные облака. Вон там, в темной камере, содержится это вещество — кстати, сильно охлажденное, иногда до температуры жидкого кислорода. Этот своеобразный холодный «дым» проходит по стволу и выдувается в атмосферу огромным вентилятором. Наш дождевит несет в себе хорошие ядра конденсации и вбирает из воздуха влагу. Хотя эти облака и не приносят больших дождей, но хорошо защищают землю и растения от солнца.

Галинка блестящими глазами смотрела на сложные конструкции. Все было таким интересным и по-прежнему таким непонятным.

— Потом все поймешь, — успокоил девочку Мак. — Ты же младше меня и многое не знаешь. Но это не страшно!

Дети снова вышли в коридор и теперь открыли дверь в круглую комнату, размещенную в центре корабля.

Яркий свет огромных ламп освещал совершенно круглое помещение с новыми устройствами. Оно было без окон, а сложные механизмы уходили куда-то вверх — в глубь «чердака».

— Это — сердце нашего корабля, — сказал Мак. — Здесь электростанция, она освещает наши кабины и питает моторы. Здесь же и основание особой электростатической машины, которая электризует атмосферу и заставляет облака выпадать дождем.

Он немного помолчал и с гордостью добавил:

— Движение, электричество и химия — все, что нужно для дождя, есть на этом корабле.

Внезапный мягкий толчок заставил Галинку опереться о стену.

— Вот мы и на земле, — сказал Мак.

Черная и белая

Станция дождя приземлилась одновременно с прибытием Ролинский.

Он вышел из кабинки ракетоплана, ступил на чистый песок круглого аэродрома и удивленно поглядел на своеобразную станцию-дирижабль. Вид у профессора был торжественный, черный сюртук облегал сутулую фигуру, а под небритым подбородком торчал синий галстук, на котором что-то ярко блестело. В руках он держал небольшую закрытую корзинку.

— Добрый день, Николай Иванович! — весело крикнул ему Горный, выходя из Раей из дверей станции. В его голосе звучало удовлетворение: ведь вся фигура Ролинского выражала какую-то растерянность при виде величественной машины — «Победителя».

В голубой большой кабине автоматически открылись все окна и блеснули на солнце рядом стеклянных глаз. Лучи упали на изгибы стекол и влились во все уголки комнат.