Обвинение предъявлено

Кстати, о милиции. Как она реагировала на события в Хоперском? Факты говорят, что милиция Балашовского района работала очень слабо. Следствию стало известно много случаев, когда органы милиции квалифицировали как мелкое хулиганство значительно более тяжкие правонарушения, чем это предусмотрено законом. Тот же главарь шайки Василий Буканов в драке со старшим братом ударил его ножом. Однако был привлечен к ответственности как за мелкое хулиганство.

Ко всему прочему это порождало атмосферу безнаказанности, неуважительного отношения к закону. И в то же время в селе жил и работал участковый уполномоченный А. Н. Дурнопьянов. Что же он? Ничего не видел, ничего не слышал? Председатель сельсовета отзывается о нем следующим образом:

— Александра Николаевича я знаю давно. По натуре довольно энергичный человек. По нашему вызову он незамедлительно являлся. Однако, кроме шума, пользы от Дурнопьянова никакой не было. Он сам часто находился в нетрезвом состоянии. Выпивал со всеми, а одно время и с заведующим клубом Садниным. Я говорил начальнику милиции, что участковый работает неважно, что в нашем селе большие непорядки — пьянство и хулиганство. Недавно у нас обворовали клуб. Я заявил уполномоченному, что если он не найдет воров, то ему нечего делать в милиции. Дурнопьянов обещал тщательно расследовать. Я его неоднократно спрашивал, как идут дела, но в конце концов Дурнопьянов заявил, что найти воров он не может.

— Как-то в прошлом году, — показал директор школы, — я сообщил Дурнопьянову, что из школы украли двенадцать столбов, которые ребята приготовили для устройства спортивной площадки. Участковый спросил: «Можете назвать воров?» Я не мог этого сделать. Дурнопьянов ответил: «Если вы не знаете, то я тем более».

Никакого внимания не обращал Дурнопьянов и на букановскую группу, хотя она становилась все более заметной в селе. И не случайно, что одним из главных аргументов, которым пользовался В. Буканов, стараясь убедить своих сообщников, что им ничего не будет, служила ссылка на участкового уполномоченного и других работников милиции.

— Видали, — говорил В. Буканов, — все видят и молчат. Никто нас не тронет, не посмеют...

Один из участников букановской группы, А. Мечин, на допросе показал:

— Всем нам было известно, что и в городе и у нас, в селе, многих допрашивали. Меня тоже спрашивали работники милиции и следователи, не имею ли я подозрения, кто совершает убийства, как я живу, кто в селе имеет обрезы. Я сказал: ничего не знаю. И все. Такие допросы никого не пугали.

В Хоперском не велась работа и по предупреждению преступности, хотя положение в селе становилось угрожающим день ото дня.

— Никто из работников прокуратуры и милиции у нас бесед не проводил, — показал один из жителей.

В конце 1967 года в селе состоялся суд над младшим братом В. Буканова Николаем, обвиненным в краже магнитофона из школы. В клубе собралось много народу. Все ждали, что речь пойдет не только об одном преступлении, а о положении в селе вообще. Однако работники милиции, прокуратуры не использовали такой возможности. Суд над Н. Букановым прошел незаметно. А в глазах некоторой части молодежи это только подняло авторитет Буканова-младшего, завязалась переписка между ним и некоторыми односельчанами. В письмах Н. Буканов рисовался перед товарищами, похвалялся своим подвигом, грозил отомстить тем, кто его посадил.

Когда букановская группа широко развернула свою преступную деятельность, многие ее разбойные дела не были секретом для некоторых жителей села. Сами преступили под хмельком проговаривались, а иногда и просто откровенно хвастались своими «подвигами».

Тем не менее ни один из молодых людей, среди которых были и комсомольцы, не счел своим долгом немедленно сообщить об этом органам милиции.

Более того, был случай, когда краденой водкой угощали одного из приезжавших погостить студентов, который, зная, каким способом добыта эта водка, не только пил ее, но и заявлял о своей готовности принять участие в следующих кражах.

Более чем странное отношение к преступлениям наблюдалось и у некоторых людей старшего поколения. Они не считали зазорным самогоноварение, на хулиганство и драки смотрели спокойно, особенно если это было по пьянке. Иные родители снисходительно взирали даже на преступления, совершаемые их собственными детьми.

О первой в жизни краже обвиняемый С. Горев рассказал:

— Кажется, в 1967-м или, возможно, в 1968 году Алексей Бирюков предложил мне украсть доски из нашей школы. В это время родители Бирюкова собирались строить дом, но у них не хватало материалов. Вместе с Бирюковым мы украли три доски и отнесли их к его дому. Это видели его родители — отец и мать и ничего нам не сказали. Бирюков на следующий день предложил ему что-нибудь унести со школьного двора. Мы пошли и украли три столба (кстати, это те самые столбы, которых никак не мог найти Дурнопьянов). В этот же вечер мы взяли от клуба лестницу и принесли ее к дому Бирюкова.