Обвинение предъявлено

Нет, недаром в деревне о Камелии Антоновне говорили: «сама совесть». Знал следователь и о том, что жизнь в этой семье не ладилась. Михаил последнее время часто пил, водил дружбу с людьми, о которых шла дурная слава. В колхозе не работал, а устроился в какой-то бродячей артели. Ни с того ни с сего начал ревновать жену и в пьяном виде не раз ее бил. Разумеется, все эти обстоятельства не могли служить доказательством причастности Мороза к убийству, но они характеризовали его как личность, а следователь этого игнорировать не может.

Между тем Мороз молчал. Он сидел, крепко обхватив голову жилистыми руками. Следователь не торопил его...

— Изменяю свои показания, — сказал наконец Мороз. — Братьев я оговорил зря. Не люблю я их. Может, и за дело. У нас старые счеты с ними. Сейчас их верх...

— Кто убил Полоза?

— Записывайте. Снегуров Трофим и Юхневич Владимир. Я видел, как они схватили Ивана. Иван ударил Снегурова, началась драка... И я убежал...

Трофима Снегурова в деревне не оказалось. Вскоре после того, как пропал Иван Полоз, Снегуров был изобличен в хищении свеклы с колхозного склада и в самогоноварении и арестован. В данное время он отбывал наказание.

Следователь запросил соответствующие органы, и его доставили на допрос. Снегуров — розовощекий, крепкий мужчина шестидесяти двух лет, густо заросший жесткой черной щетиной. Глаза из-под щеток бровей глядят доверчиво, с почти детской любознательностью.

— Пожалуйста, гражданин следователь, вам — спрашивать, мне — отвечать. Отрицать глупо и бессмысленно. Я кругом виноват.

— Значит, вы не отрицаете, что участвовали в убийстве Ивана Полоза?

— Минуточку, — глаза Снегурова изобразили крайнюю степень удивления, — вы меня не так поняли. Этого я вам не говорил. Ни о каком убийстве я знать ничего не знаю. И ведать не ведаю.

— В чем же вы признаете себя виновным?

— То есть как в чем? Вы, очевидно, знакомились с моим делом? Там все записано: хищение семидесяти пяти килограммов свеклы и самогоноварение на дому. Признаю. Было. Что было, то было. Несу за это полное и заслуженное наказание по нашему советскому закону. Что делать, грешен. Черт попутал.

— Послушайте, Снегуров, — сказал Сацевич, — признайтесь, зачем вам понадобилась эта свекла и самогон? Человек вы обеспеченный, получаете пенсию от государства, сами не пьете. Свадьбы у вас тоже, по-моему, не ожидалось в то время.

На какую-то долю секунды мелькнула в доверчивых глазах Снегурова растерянность. Но только на самую малую долю секунды. И вот они снова смотрят на следователя открыто, прямо, только чуть-чуть удивленно.

— Могу признаться: захотелось иметь лишние деньги. Была светлая мечта: скопить определенную сумму и купить хоть старенький автомобиль — поездить немного по свету, поглядеть, как люди живут. Себя показать.

— Но у вас же нет прав. Да и трудно вам получить права, Снегуров, с вашей рукой.

— Это не беда. Можно всегда компаньона с правами найти. Так даже сподручнее, поверьте.

— А вот Мороз Михаил утверждает, что видел, как вы вместе с Юхневичем схватили Полоза и как он ударил вас. Было это?

— Выдумка, гражданин следователь. А если точнее сказать — наглая ложь. Клянусь вам. Зачем мне надо было связываться с Полозом? Он мне не мешал. Он сам по себе. Я тоже.

— Но когда-то вы были, кажется, друзьями.

— Деревня ж у нас небольшая, сами знаете, тропки узенькие — и хотел бы, да не разминешься. Как человеку не скажешь «здравствуй», если он навстречу идет?

— А если он поперек тропинки встанет?

— Я не гордый. Могу и уступить дорогу.

Такая словесная дуэль продолжалась довольно долго: Снегуров был человек тертый и ловко изворачивался, уходил от вопросов, сыпал шуточками да прибаутками.

Тщательно, исподволь готовил Сацевич очную ставку между Михаилом Морозом и Снегуровым. Но перед этим он вызвал на допрос Юхневича. Владимиру Юхневичу шестьдесят три. Он невысок ростом, сухопар, держится независимо. Левый глаз у Юхневича искусственный.

Районное отделение милиции возбуждало против него уголовное дело в связи с заявлением гражданина Татаринова о том, что Юхневич угрожал ему убийством. Имелось также заявление Киселева о том, что Юхневич причастен к поджогу его сарая.

Однако и на этом допросе, как и на предыдущих, которые проводил следователь районного отделения милиции, Юхневич категорически отрицал свою причастность к преступлениям.

— Я здесь человек новый, — объяснял он, — приезжий, говорю в глаза людям все, что о них думаю. За это меня не любят. Поэтому и оговаривают.

— Вот Киселев пишет, что сарай у него подожгли вы. Что вы до этого угрожали ему пустить красного петуха под крышу.

— Сарай Киселев поджег сам. Чтобы получить страховку.

— Вы на этом настаиваете? У вас есть доказательства?

— Нет, это мое предположение. У него ведь тоже против меня нет доказательств.

— Но вы угрожали Киселеву поджогом?

— Нет.

— Есть свидетель. Колтунов. Он это подтверждает.

— Они перевернули мои слова. Я сказал: «Такие хозяева колхоза, как Киселев, могут по ветру все хозяйство пустить».