Обвинение в убийстве

В этот раз она поддалась. Он влетел внутрь, качнув пистолетом влево, потом вправо.

Аист сидел под окном, сжавшись в комок; рядом с ним валялся «Люггер». Одна рука обхватила колено, другую он прижимал к груди. Его рот был приоткрыт, очки висели на одном ухе. Лицо Аиста было густо-красным, и на нем блестел высыхающий пот.

Тим отпихнул «Люггер», проверил пульс, но не нашел его. Сердце Аиста не выдержало.

Тим стоял и оглядывал комнату. Она представляла собой странную смесь антикварных штучек и старомодных игрушек. Стеганое одеяло, накинутое на деревянную кровать. Магнитофон «Силвертон» на лакированном столике рядом с пачкой старых пластинок, тут же кучка стодолларовых купюр и открытая коробка для ланча, наполненная аккуратными пачками банкнот.

Тим наклонился и заглянул за единственную картину на стене, где Лу Гери, самый счастливый человек на планете Земля, смотрел на стадион, заполненный тысячами людей, и заметил стальной блеск сейфа. Взглянув с другой стороны, он обнаружил провода и пластиковую взрывчатку. Тим подумал о своих товарищах из группы по задержанию, на тумбочке возле кровати нашел маркер и написал «БОМБА» на стене крупными буквами, не забыв пририсовать толстую стрелку, указывающую на картину.

Он осторожно открыл дверь чулана и обнаружил несколько сотен старых детских коробок для ланча, сложенных рядами от пола до потолка. Он вытащил верхнюю и осторожно ее открыл. Она была битком набита наличными, в основном пятерками и десятками. Он решил, что деньги около магнитофона были последней выплатой – возможно, за участие Аиста в убийстве его, Тима. Или за убийство, которое еще планировалось. За убийство Кинделла.

Полочка в ванной ломилась от банок с таблетками. С края ванны на Тима смотрела резиновая уточка. Вдоль кафельных стен были развешаны десятки фотографий, на большинстве которых красовался Кинделл. Вот он выходит из магазина, завязывает ботинки на тротуаре, убирается в гараже. Обычный житель пригорода в воскресенье после обеда. Если бы можно было совершить путешествие во времени и всадить Кинделлу в голову несколько пуль до того, как на календаре появится 3 февраля…

Вот фотография Тима и Джинни возле турника. На ее лице написано предвкушение и страх, на его – любовь и нетерпение. Она крепко сжимает его руку, словно боится, что турник нападет на нее. Рядом снимок Джинни, возвращающейся домой из школы: на спине рюкзак, лицо опущено вниз, губки сложены бантиком.

Он смотрел на фотографию, чувствуя, как горе циркулирует по венам, а мозг пытается бороться с осознанием кошмарной несправедливости того, что Джинни, в ее семь лет, избрали мишенью и убили, потому что кому-то понадобился он, Тим.

Он двинулся обратно по коридору, перешагнул через провод-ловушку и вошел в гостиную.

На полу валялись приборы и приспособления самых разных видов и размеров. Тим узнал Бетти, которая переводила цифровые импульсы в слова. И Донну – усовершенствованный заглядыватель. Бетти изменилась. Аист снял с нее клавиатуру, а на это место поместил единственный наушник. Тим поднял Бетти, вставил наушник в ухо и покачал параболой, пытаясь уловить какой-нибудь звук. Сначала он ничего не услышал, но потом направил на открытую дверь прачечной, и пыхтение добермана ударило ему в ухо. Он удивленно вскрикнул, снял наушник и выглянул в окно. Доберман все еще лежал рядом с забором. Тим почтительно разглядывал микрофон, как вдруг уловил трескучий смешок Роберта.

Он уронил Бетти и выхватил пистолет еще до того, как она ударилась об пол.

Злобный смех не утихал. Держа оружие наготове, Тим шел на звук. Он заскочил в кухню и прижался спиной к косяку. Там никого не было, только пустой кухонный стол, чашка Аиста на стойке и красный огонек телефона.

Внезапно Тим понял, что смех доносится из телефонной трубки.

Резкий голос Роберта:

– Вас что-то напугало, принцесса?

– Я просто трясусь на своих шпильках.

Тим говорил в микрофон, и пульсация у него в животе становилась все сильнее.

– Классное шоу разыграли, спасибо. Как по радио. Ты убил его?

– Он мертв.

– Я так и понял.

– Вы забрали Кинделла.

– Ты быстро учишься.

– Убили?

– Пока нет.

Еле различимый звук потока радийного эфира, идущего фоном в телефонном разговоре, вдруг отразился от стен кухни и зазвучал с неожиданной глубиной стереозвука. Звук шел от кухонного стола. Когда Тим подошел ближе, на сиденье одного из стульев обнаружился сканер радиочастот. Характерная короткая мелодия, которую он расслышал на линии во время разговора с Робертом, – позывные диспетчерской службы Полицейского департамента Лос-Анджелеса. Он почувствовал, как сжался его живот, но постарался снова сосредоточиться на разговоре.

Счетчик на телефоне отсчитывал время звонка: 17:32. Часы на плите показывали 22:44. Баурик пробудет в больнице еще чуть больше часа, потом его, скорее всего, выкинут на улицу.

– Ты науськал Кинделла, чтобы он похитил мою дочь.

Роберт с силой выдохнул воздух, это прозвучало как взрыв статического электричества.

– Мы не хотели, чтобы все так вышло.