Обвинение в убийстве

Аист, прекрасно разбиравшийся в технологии отслеживания сотовых телефонов, наверняка инсценировал звонок, с помощью которого Роберт и Митчелл заманили Тима в искусно расставленную ловушку. До сих пор ему не приходило в голову, что эти трое представляют собой сильную команду, даже без него: Мастерсоны выдавали грубую силу и стратегию, Аист играл роль кукловода.

Тим проглотил еще четыре таблетки обезболивающего и провалился в крепкий сон без сновидений – ни кошмаров, ни образа Джинни, ни мыслей о Дрей.

Он проснулся после заката – резко, словно чья-то рука выдернула его из сна. В комнате было темно. Тим был весь в поту, плечо пульсировало, а значит, заживало.

Он сел в кровати; его ноги свисали с матраса. Одежда закрутилась вокруг тела и стесняла движения. Часы показывали 21:13. Он встал и подошел к окну. В конце переулка ждала темная машина; ее было видно сквозь пар из расколотой трубы. Дверца открылась, но верхний свет не включили.

Плохая новость.

Тим повернулся лицом к двери.

Легкий шелестящий звук в холле; царапанье собачьих когтей по двери.

Сейчас?!

Его взгляд метнулся к засову, плотно пригнанному к двери, потом к декоративной ручке, отсоединенной от косяка. С мучительной осторожностью он протянул руку за спину и открыл окно.

От сильнейшей отдачи затряслась вся квартира. Ручка, сорванная невидимым тараном, слетела с рамы, отскочила от пола и врезалась в стену рядом с Тимом. Дверь, укрепленная засовом, гнулась, но не распахивалась. Раздались крики, Тим едва мог различить голоса: Медведь и Мэйбек, Дэнли и Миллер. Он прыгнул через окно на пожарную лестницу, когда дверь за его спиной треснула и поддалась. Переулок внизу сразу же осветился фарами машины, которую он заметил, когда выглянул на улицу, и еще одной, в южном конце переулка.

Стук ботинок в его квартире, казалось, заставлял вибрировать все здание. Приставы кричали: «Чисто!». Тим добрался до третьего этажа и услышал Медведя, сыплющего ругательствами. Затем спустился на второй. Из машин бил свет прожекторов, освещая его, двигаясь вместе с ним. Подняв руку, чтобы защитить глаза, он подбежал к окну ванной. Хрупкая лестница дрожала от его шагов. Окно по-прежнему было без жалюзи и все еще приоткрыто.

Тим распахнул его и, держась за карниз, прыгнул внутрь, ударив ногами по унитазу. Когда он вылетел из двери ванной, два тела подскочили в кровати. Перепуганные лица в свете ламп для чтения, разлетающиеся бумажные обложки. Тим промчался по гостиной и вылетел в коридор.

Сверкающие синие и красные огни мелькали в окнах с обоих концов коридора. Прикрытие полицейского департамента. Дверь в комнату 213 была не заперта, как он ее и оставил. Он пронесся по квартире и из окна гостиной вылез на пожарную лестницу. Переулок здесь был слишком узким для транспорта, но машина наверняка ждала его ниже по улице. Хорошая работа, Томас и Фрид.

Он соскользнул с лестницы и повис на нижней перекладине. Его плечо кричало от боли. Он отпустил перекладину, упал на землю, вскочил и побежал. В отдалении открылись и закрылись дверцы машины, и он, Томас и Фрид сделали несколько шагов друг к другу. Томас, бежавший первым, остановился и поднял пистолет. Фрид подбежал к нему и встал рядом, Тим застыл, подняв руки и глядя на склон внизу. Слева от Тима из дырявой трубы текла вода. Рука Фрида повернулась – ровно настолько, чтобы он мог вопросительно посмотреть на Томаса. Тим рванулся вперед. Томас закричал и присел, его пистолет был нацелен Тиму в плечо, но он не стрелял.

Тим остановился в переулке, к северу от пожарного выхода, затем понесся вперед по коробкам и заборам; за ним по пятам летели его преследователи. Он дважды повернул, выбежал на Третью улицу всего в полуквартале от своего убежища, и затормозил, скользя подошвами. Потом махнул такси и залез на заднее сиденье. Из обеих колонок вопила оперная певица, ее голос был пронзительным и резким.

– Поезжайте. Туда.

Водитель рванул с места:

– Я не могу здесь развернуться, парень.

Когда такси проезжало мимо покинутого им здания, Тим сполз вниз на сиденье. Две полицейские машины стояли у входа, рядом с «Монстром», отдыхавшим на обочине. Среди других судебных исполнителей он заметил широкую фигуру Медведя. Джошуа в бархатном халате стоял к нему лицом, качая головой. Такси проехало мимо, но они даже не посмотрели в его сторону.

– Давайте к 101-му шоссе. Быстрее.

Таксист послушно махнул большой рукой; другой он отбивал ритм арии, водя ею перед собой, словно намазывал маслом тост.

Один квартал, полтора квартала. Тревога не отпускала его. Когда они повернули на Аламеда, на него накатило удушающее ощущение, что он движется прямо в засаду, уже второй раз за двадцать четыре часа. Казалось, весь город собирается, концентрируется вокруг него; беспорядочное движение вдруг приобретало направление и смысл: здесь машина, там наблюдатель повернул голову, тут блеск бинокля из проносящегося мимо многоквартирного дома. Тим думал: «Как? Как они снова оказались у меня на хвосте?»