Обвиняется маленькое черное платье

– А дальше что? Сергей Анатольевич сказал, что вы мне все покажете, – делая ударение на слове «все», потребовала я объяснений.

– Халат надевай, – буркнула она.

Я заметила на спинке стула старый халат. Превозмогая брезгливость, натянула его поверх костюма и снова обратилась к своей наставнице.

– Что теперь?

– Вот рукавицы. Берешь носок, надеваешь на форму, сушишь и снимаешь. Все.

– Меня Аннушка зовут, а вас как? – попыталась познакомиться я.

– Работай, норма большая, – пробубнила та и вернулась на свое место.

– Здесь еще и норма есть? – удивилась я. – И сколько таких носков я должна за смену сделать?

– Шестьсот пар, – услышала я в ответ.

– Это сколько же за час получается? – не унималась я.

– Охота тебе – сама считай, – сердито ответила женщина. – Не отвлекай меня, мне детей кормить надо. Я и так из-за тебя теперь без перерыва осталась.

Я поняла, что в рабочее время здесь никто со мной болтать не станет. Сделав нехитрый подсчет, я получила следующее: на формовку одного носка отводится всего полторы минуты. На столе две «лапы», за час должно выйти восемьдесят изделий. Это если работать без передышки. А как же обед? А естественные нужды? Да, хорошую работенку Галина нашла, а еще тетку упрекала. По мне, так уж лучше на барина горбатиться, полы да окна драить. Там хоть воздух чистый, а здесь? В этом цеху я не пробыла еще пятнадцати минут, а нехватка кислорода уже давала о себе знать. Ох, Татьяна, снова ты вляпалась неизвестно во что!

Через час, как и обещал, появился Сергей Анатольевич. Осмотрел стопку на моем столе, удовлетворенно хмыкнул и, не сказав ни слова, удалился. Я усердно трудилась. Алюминиевые «лапы» накалялись до определенной температуры. Не имея сноровки, я уже раз десять приложилась к ним то запястьем, не защищенным слишком короткими рукавами халата, то пальцами. Конечно, я не подумала о том, чтобы вовремя натянуть рукавицы. Волдыри вздувались в момент и теперь чесались и зудели. В шесть вечера формовщицы стали потихоньку выключать аппараты и приводить в порядок свои рабочие места. Кое-кто, кто не успел выполнить план смены, уходить не спешил и продолжал работать.

В шесть пятнадцать в цех вошел высоченный брюнет. Оглядев женщин, он скомандовал:

– Сдаемся!

«Прямо как на поле боя», – усмехнулась я и первая подошла к коробкам, стоящим в дальнем конце цеха. Сдача заготовок прошла быстро. Бугай, которого женщины уважительно называли Павлом Петровичем, считал носки, связанные десятками, проставлял напротив фамилии формовщицы число и переходил к новым коробкам. Когда очередь дошла до меня, Павел Петрович удивленно вскинул брови.

– Новенькая?

– Ага. Первый день сегодня, – заулыбалась я.

– Фамилия? – потребовал он.

– Дыньдина, – ляпнула я.

– Тебя в списках нет. – Он пробежал глазами записи.

– А меня еще не вписали, – доверительно сообщила я. – Сергей Анатольевич сказал после смены к нему подойти.

– Сколько сделать успела?

– Триста шестьдесят, – ответила я и тут же принялась оправдываться: – Так я не с начала смены работала. Только к обеду пришла.

– Неплохой результат для первого раза, – похвалил Павел Петрович.

– Я уже могу идти? Мне еще уборку добавить обещали.

– Иди. Завтра к восьми, не опаздывай, – предупредил Павел Петрович.

Я улыбнулась и выскочила за дверь. После духоты формовочного цеха воздух захламленного ангара показался мне просто целительным. Я дышала полной грудью и не могла надышаться. Испарения, поднимающиеся сразу от двадцати нагретых «лап», забили легкие до отказа. «Долго ты так не выдержишь, Татьяна. Нужно действовать быстрее, иначе заработаешь астму или туберкулез», – с таким напутствием самой себе я подошла к кабинету Сергея Анатольевича. Завидев меня, тот расплылся в широкой улыбке.

– Как тебе первый рабочий день? – поинтересовался он.

– Душно, – честно призналась я. – Мне бы что-то, от чего не задыхаешься. Нет у вас такой работы?

– Не понравилось, значит, на формовке? Что ж, могу тебя в вязальный цех перевести. Там не душно. Пойдешь? – сощурился толстяк. – Только работать придется в ночную смену.

– Пойду, – быстро согласилась я, сообразив, что ночные смены дадут мне возможность в дневное время вести расследование вне стен завода. Плюс к этому я смогу без посторонних глаз осмотреть цеха.

– Вот и славно. Значит, завтра с утра не приходи. Выспишься, а с восьми вечера встанешь на конвейер, – кивнул Сергей Анатольевич. – У нас как раз там место освободилось. Давай документы, оформляться будем.

Я беспомощно заморгала. На глаза набежали слезы.

– Нет их, – прошептала я.

– Чего нет? – нахмурился он.

– Паспорта нет, – пролепетала я.

– Как это нет паспорта? Ты же в город на работу устраиваться приехала. Без паспорта, что ли?

– Нет, он есть. Только не здесь, – принялась оправдываться я. – Я, когда сумку собирала, пакетик с документами на стол выложила, чтобы не забыть в спешке. И вот забыла.

– Дома забыла? – снова переспросил Сергей Анатольевич.

– Ага. В городе уже сунулась, а пакетика нет. Бабке из автомата позвонила, она и сказала, что документы на столе остались. Вы теперь меня не возьмете? – жалобно всхлипывая, спросила я.