Обвиняется маленькое черное платье

Тогда что же делать? Снова бежать к Мельникову за помощью? Пусть организует круглосуточное наблюдение. Нет. Этот вариант тоже не подходит. Мельников потребует доказательств, а у меня их нет. Что я ему предъявлю? Что обе девушки имели связь с Антоном? Так это не преступление. Или то, что он выбирал их по принципу: кто спит с моим дядей, будет спать и со мной? Но это всего лишь мои догадки. И потом первая девушка пропала больше года назад, а ее даже в розыск не объявляли. Забыли о ней, как о фантике от съеденной конфеты. Увы, свои догадки я Мельникову выложить не могу. Пока не могу. Зато могу попросить проверить сводки обо всех невостребованных трупах за последний год. Вдруг девушку нашли? Можно будет покопаться в материалах дела. Выяснить подробности. Сравнить с обстоятельствами исчезновения Галины. Наверняка, если Сергей Анатольевич избавился от Лили, с Галиной он шел по уже проверенному пути.

Взглянув на часы, я поняла, что время для звонка упущено. Стрелки приближались к цифре три. Пожалуй, лучше отложить этот разговор до утра. В такое время все нормальные люди пятый сон досматривают. Пора бы и мне укладываться, только вот усну ли? Новые обстоятельства настолько взбудоражили меня, что ни о каком сне я и думать не могла. Дело, за которое я бралась, обещало быть самым что ни на есть банальным, а тут такое. Конечно, учитывая отсутствие доказательств, версия моя может оказаться совершенно несостоятельной, но интуиция подсказывала, что без криминала здесь не обошлось.

Я тяжело вздохнула и пошла варить кофе. Валентину жалко. Хоть и беспутная у нее племянница, а все же родная кровь. Да и кому подобной участи пожелаешь? Мечтала о шикарной жизни, а получила бесславный конец. Я стояла у плиты и рассеянно наблюдала, как кофейная пена поднимается вверх по турке. Как только она добралась до края, я убрала турку с огня. Пена резко опустилась вниз.

– Вот так и люди, – вслух произнесла я. – Стремятся к вершине, карабкаются, а потом кто-нибудь возьмет и выбьет опору из-под ног. И все. Покатился человек вниз с достигнутых высот. Обидно.

Перелив кофе в чашку, я вернулась в комнату. Философское настроение не оставляло. Я продолжала думать о превратностях судьбы. Мысли мои переметнулись к Антону Бельскому. Тоже ведь жил парень, ни в чем отказа не знал, а потом оказался в таком неприглядном месте. Комната в коммунальной квартире на окраине. С алкашом и бандитами в придачу. Что он чувствовал в первую ночь, когда остался в комнате впервые? Кого винил в своих невзгодах? Себя? Свою неосмотрительность или злопамятного дядю? А что он чувствует теперь, когда отношения с родственником вроде бы наладились, а он так и продолжает жить в хибаре, провонявшей бытовыми отходами и крысиным пометом? Почему от переезда отказывается, а от общения с дядей нет? Это же нелогично. Когда-то повздорили, это понятно. В тот момент каждый пытался доказать свое. Антон – что сможет прожить и без дядиных денег. Сергей Анатольевич – что обеспеченную жизнь нужно заслужить если не трудом, так хоть уважением к тому, кто тебе эту жизнь предоставляет. Но после примирения упорствовать в желании оставаться в халупе попросту глупо. А вот Антон упорствует. И обиду дяде не простил, раз от помощи отказывается. Тогда почему сам ему помогает? Почему по ночам решает его проблемы? Странно это все. Очень странно.

Чашка давно опустела, а я все сидела у окна, уставившись в одну точку, и пыталась найти логическое объяснение поступкам Антона. Но оно все не находилось. Пусто, бестолково, нелогично. Другого определения не подберешь. Может, я не туда свернула в своих умозаключениях, и Антон вовсе не помогает дяде? Тогда зачем он приезжал к нему среди ночи? Не помочь, а обличить? Оттого и Сергей Анатольевич так резко с ним разговаривал. По капоту стучал, пытался доказать свою невиновность. А фраза Антона «теперь точно будет молчать» была сказана вовсе не для того, чтобы успокоить дядю, а как обвинение? Ох, что-то я совсем запуталась. Гадаю на кофейной гуще, не дождавшись фактов, оттого и результата никакого. А может, кости кинуть, узнать, что они мне предскажут? Пожалуй, так я и поступлю.