Обворожительная Эмили

— Выясним, — хмуро ответил Уэйд. Он посмотрел на одного из офицеров полиции, который заполнял рапорт об этой краже. — Что вам удалось узнать, Марли?

— Задняя дверь в кухню была взломана, спальня перерыта. Они обыскали все шкафы в доме, возможно, искали деньги. Украшения разбросаны по постели. Телевизор и видеомагнитофон валяются на полу. Возможно, они вынесли какие-то ценные вещи. Может, мисс Макбрайд сама расскажет нам? Либо они сбежали, когда мисс Макбрайд застала их, так и не успев ничего взять.

— Ты хранила дома драгоценности или деньги, Эмили? — спросил Уэйд.

— Небольшая сумма в столе — меньше сотни долларов. А драгоценностей у меня нет. Только сережки с бриллиантами, но они на мне, и мамин… — Она посмотрела на свою руку, и слова застряли у нее в горле.

— Что, Эмили? — спросил Уэйд с мягкой настойчивостью.

— Золотой браслет матери, — прошептала Эмили.

— Он был в шкатулке?

— Нет, у меня на руке.

В комнате наступила тишина. Эмили смотрела на лицо Уэйда, которое помрачнело еще больше. Не позавидуешь тому, кто столкнется с ним. До этого Эмили никогда не видела его таким; даже допрашивая ее по делу о краже, он был мягок, обходителен. А сейчас он просто опасен!

Через пару минут Уэйд проводил офицеров, и Эмили села на диванчик, опершись на подушки. Закрыв глаза, она чувствовала, как боль отдается в голове пульсирующими ударами. Даже в самом страшном сне она не могла представить, что на нее нападут в ее собственном доме, здесь, в этом маленьком городке, где она прожила столько лет, чувствуя себя в полной безопасности. Вряд ли это наивное чувство защищенности вернется снова.

— Эмили? Милая, ты в порядке? Она открыла глаза и увидела Уэйда, склонившегося к ней и выглядевшего теперь вовсе не опасным. На лице его были волнение и участие.

— Я в порядке, — ответила Эмили. — Просто немного устала.

— Я позвоню твоей тете.

— Погоди, — сказала Эмили, — не сейчас.

— Что такое?

— Тебе, наверное, нужно уезжать, знаю, но… не мог бы ты посидеть со мной хотя бы чуть-чуть? — тихо попросила она. — Мне нужно время, чтобы прийти в себя до приезда тети.

— Мне никуда не нужно уезжать, — сказал Уэйд, садясь рядом с ней на диван. — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, спасибо. — Эмили просто хотелось побыть рядом с ним, знать, что он здесь и заботится о ней. А еще ей хотелось, чтобы ее обняли. Но об этом она никогда не попросит.

Эмили не пришлось просить. Уэйд обнял ее, нежно прижимая се голову к плечу. Тепло его тела окутало Эмили словно кокон. Она не собиралась плакать, по крайней мере на глазах у кого-то. В конце концов, ей еще повезло: не нанесли серьезных повреждений, не украли ничего ценного… Эмили прижалась лицом к шее Уэйда, чувствуя, как слезы медленно стекают по щекам. Уэйд прижал се крепче, бормоча слова утешения.

— Браслет моей матери, — сказала она, вспоминая о единственной ценности, которую у нее украли, — это все, что у меня осталось от нее.

— Как бы я хотел пообещать тебе, что непременно найду его, — сказал Уэйд, спрятав лицо в се волосах. — Но я могу только обещать, что попытаюсь.

— Вообще-то он не должен был бы ничего значить для меня, — сказала Эмили, вытирая слезы. — Я ведь даже не помню мать. Я должна ненавидеть ее!

— Но ты этого не чувствуешь.

— Я пыталась, особенно после того, как уехал Лукас и я осталась с отцом.

— Твой отец не обижал тебя, Эмили? По осторожному тону, которым Уэйд задал этот вопрос, Эмили поняла, что он уже слышал кое-что о Джошуа-младшем.

— Он никогда не бил меня, — успокоила его Эмили. — Он вообще ко мне никогда не прикасался, даже ни разу не обнял. Я никогда не слышала от него ни единого слова похвалы. Только Лукас любил меня. Он помогал делать домашние задания, чинил мои игрушки и успокаивал, когда снились плохие сны.

— Сколько тебе было, когда он уехал?

— Почти тринадцать. Поэтому, когда мне нужна была чья-то поддержка, я обращалась к тете Бобби.

— Но ты все эти годы жила с отцом, ухаживала за ним?

Эмили кивнула, думая, как бы объяснить ему все.

— У него больше никого, не было, — сказала Эмили. — Он со всеми поссорился. Его брат Джонас умер много лет назад, а с дядей Калебом он никогда не ладил. Дядя Калеб помогал, когда отец был прикован к постели, но отцу не очень нравилось, когда он бывал рядом. Днем за ним присматривали сиделки, пока я была на работе, а вечером я. Перед тем как умереть, я думаю, он хотел поблагодарить меня, но тогда он уже не мог говорить. Может, я просто видела то, что мне хотелось видеть.

— А может быть, и нет. Вполне вероятно, что он был благодарен тебе, но не знал, как об этом сказать.

— Мне бы хотелось так думать.

Уэйд погладил ее по голове. Они долго сидели молча, пока Эмили не зашевелилась, вздохнув.

— Уже поздно, — сказала она. — Надо, наверное, позвонить тете Бобби. Хотя, я думаю, со мной все будет в полном порядке.

Уэйд сердито посмотрел на нее.

— Ты ведь слышала, что сказал доктор. С тобой рядом должен быть кто-нибудь. Если честно, я был бы рад остаться с тобой, но, если я так сделаю, завтра об этом будет говорить весь город. Лучше позвать твою тетю.

Щеки Эмили слегка покраснели.