Обычаи и нравы народов государства Российского

Новоселье в старой русской жизни было торжественным событием; хозяин, входивший в новопостроенный дом, приглашал духовенство освящать его и созывал родных и знакомых. Гости являлись непременно с хлебом и солью – символами желания обилия и благополучия; русские верили, что приносимый хлеб с солью в новом доме изгонял влияние злого духа. Люди, не чуждавшиеся колдовства и ворожбы, напротив, являлись на новоселье с черной кошкой, с черным петухом, тащили растворенную квашню и катали три хлеба, а потом замечали, как эти хлебы ложились, и записывали «на хартиях, и ключи в псалтырь вложат, оттуда ложная вещующе». Надо было умеючи выбирать само место, на котором хотели строить новый дом; чтобы узнать, хорошо или дурно место, прибегали к разным гаданьям: например, клали дубовую кору и оставляли ее на три дня; на четвертый поднимали и замечали, что под корой; если там находили паука или муравья, то считали место лихим; напротив, если находили червяков или черную мурашку, то можно было ставить дом безопасно. Гадали еще о том же посредством трех хлебов, которые спускали на землю из-под пазухи: «Если все три хлебца лягут кверху коркой верхней, то место добро; тут с Божьей помощью, ничего не боясь, ставить избу и всякие хоромы; если же лягут вверх исподней коркой, тут не ставь и то место покинь. Когда же только два хлебца лягут кверху верхней коркой, еще ставь – добро, а когда же падет один хлебец кверху своим верхом, а два к исподу, то не вели ставить на том месте». Во время пиршества на новоселье комната устилалась травой и на большом столе, покрытом скатертью, клали принесенные хлебы и ставили в солоницах соль. После пиршества каждый из гостей должен был что-нибудь подарить хозяевам.

Грузинская деревня. Рисунок опубликован в журнале «Le Tour du Monde», 1881 г.

Смерть человека сопровождалась заветными обычаями. По понятию русских, умирать среди семейства в полной памяти считалось благодатью небесной для человека. Чувствуя приближение смерти, русский составлял завещание, распределял свое состояние и вместе с тем назначал для успокоения своей души какие-нибудь добрые дела. Богоугодными делами, достойными великой минуты смерти, почиталась раздача милостыни, наделение монастырей и в особенности освобождение рабов. Перед смертью вспоминалось увещание Церкви, которая хотя и терпела рабство, но, в сущности, не одобряла его и поучала, что «вси есми создание Господне, вси плоть едина, и вси миром единем помазани, и вси в руце Господни, его же хощет обнищаваеть». Так, в завещаниях князей наших всегда почти есть распоряжения об отпуске рабов. То же соблюдалось до позднейших времен господами. Нередко господин не только отпускал на волю всех холопов, но еще раздавал отпущенным по нескольку рублей, что называлось выделкой. Также благочестивым делом считалось платить и прощать долги. Иногда умирающий учреждал после себя монастырям кормы и кормы на нищую братию, сам раздавал попам разные вещи и суммы на церкви, назначал по себе чтение псалтыри. Все это называлось строить душу. Все это соединялось с верованием, что человек будет осуждаем после кончины по тем поступкам, с которыми застанет его смертный час: «В коем бо деле вдосить тя смерть, в том же осужден будеши, ли в посте, ли в бдении, ли в лености». Около умирающего собиралось семейство, слуги и близкие знакомые; ему подносили образа, и он каждого благословлял особым образом; в числе окружавших его смертную постель непременно находился духовный отец. Многие для большей верности спасения души облекались перед смертью в монашескую одежду, а иные принимали и схиму, как это делали цари. Если больной после этого жил еще некоторое время, то уже ничего не вкушал и на земле находился как бы за пределами земной жизни; и если бы случилось ему выздороветь, то непременно должен был поступить в монастырь. Когда начиналось предсмертное томление, тогда читалась отходная. Когда умирал царь или особа из царской семьи, звонили в колокола и пели великий канон; бояре, думные и ближние люди являлись во дворец в черных платьях.