Обычная жизнь

Утреннее солнце разбудило ее, но у Насти не хватало ни сил, ни решимости, чтобы встать и уйти. Вскоре мимо нее на занятия прошла небольшая группа студентов (остальные попадали в учебные аудитории прямо из общежития, расположенного в том же здании). Какойто уже немолодой человек обратил внимание на ее осунувшееся, опухшее от слез лицо. Он присел на лавочку рядом с ней и участливо спросил:

"Девушка, что с вами? Могу ли я вам чемнибудь помочь?"

Настя отрицательно помотала головой и непроизвольно всхлипнула.

"И долго ты здесь сидишь?" — поинтересовался мужчина.

Настя не ответила, шмыгая носом, и пытаясь носовым платком както привести лицо в порядок.

"Вот что", — решительно сказал мужчина, — "пойдем со мной в университет, я тебя напою горячим кофе, придешь в себя, и все расскажешь". — Он взял вяло упиравшуюся девушку за плечо и повел за собой. — "Как хоть тебя зовут, можешь сказать? Вот меня зовут Виктор Калашников. А к тебе как обращаться?"

"Настя" — еле слышно сказала девушка.

В то время, когда Калашников разбирался с Настей, Сергей Мильченко уже давно покинул окрестности Города. Его заинтересовали странные слухи, распространившиеся в Зеленодольском районе. С востока области вдруг перестала поступать соль, и пошли разговоры, что всю соль теперь везут в Польшу. В экономическом управлении Зеленодольского Совета не знали ничего наверняка. Из телефонного разговора со знакомым офицером из командования Восточной дивизии удалось уяснить лишь то, что "в тех местах беспорядки", и заверения в том, что порядок на соляных копях будет скоро восстановлен.

Столь скупая и неопределенная информация озадачила Мильченко. И, плюнув на свое прежнее занятие, — осторожный отстрел по одному Ясногорских бандитов, — он отправился на восток. Мильченко решил передвигаться не таясь, под видом торговца свинцовым ломом, добытым из старых автомобильных аккумуляторов. Свинец пользовался спросом для зарядов к ружьям, разбитые машины с негодными аккумуляторами еще можно было отыскать кое — где в глухих уголках области, и потому его путешествие не должно было вызвать сомнений.

Ехал Сергей, конечно, не без оружия — с охотничьим гладкоствольным полуавтоматом, на который у него имелось разрешение, выписанное честь по чести комендатурой Города. Да и сам он представлялся городским жителем, и в справке городской комендатуры был обозначен адрес дома, который он действительно обжил несколько недель назад, чтобы иметь в Городе базу на случай вылазок на восток. Та, что была у него на северном полуострове, да и другие, располагались далековато от восточных и центральных районов области.

В заплечном мешке армейского образца лежало у него килограммов двадцать свинцового лома — и в кустарно изготовленных слитках, и просто выломанного из старых аккумуляторов. Машину, он, разумеется, брать не стал — подобрать более или менее исправную машину было еще можно, но откуда это у простого торговца могут быть средства на бензин да на резину? Мильченко отправился в путь на поезде, шедшем от Города на восток до литовской границы. Железнодорожные пути в районе Каунасского узла, разрушенного ядерным ударом западных союзников, еще не были восстановлены после Последней войны, и сквозное движение в Белоруссию, и дальше, на Большую землю, не было открыто.

Первые неожиданности начались уже в пути. В Новогвардейске, когда поезд остановился на станции, в вагон зашел вооруженный патруль. По три человека с автоматами наизготовку заняли позиции у обоих выходов, еще трое прошли вглубь вагона и один из них объявил:

"В связи с созданием особой Центральной экономической зоны введена таможенная пошлина за проезд по территории зоны. Пошлина уплачивается в порядке компенсации за обслуживание железнодорожного сообщения и охрану железнодорожных путей, пассажиров и грузов".

Поскольку нормального денежного обращения на территории области не было, не могло быть и денежных ставок пошлины. Проще говоря, патрули отбирали у проезжающих некую произвольную долю их имущества, а взамен выдавали коряво сработанную расписку, правда, на бланке и с печатью. Хотя у многих пассажиров было оружие, и в крепких выражениях по адресу сборщиков пошлин недостатка не было, никто не решился оказать сопротивление.

Патрульные лишь усмехались в ответ на брань, и миролюбиво замечали время от времени — "мы люди подневольные, что нам прикажут, то мы и выполняем". Вещмешок Сергея похудел примерно на полтора — два килограмма свинца. Это, конечно, был грабеж, но грабеж в меру. Изза такого никто не стал бы затевать боевые действия или вовсе отказываться от поездок по железной дороге.

В поезде много говорили о новых порядках, что завели в Центральной территориальной дивизии. Довелось услышать Сергею коечто и о соляных копях. Однако ясности это почти не внесло. Можно было лишь догадаться, что теперь поселок у копей не подчиняется командованию Восточных, и соль они оттуда больше получить не могут.