Обычная злая сказка

Предстояло поторопиться. Принц спрятал подальше в сумку мешочек с монетами, выданный им на путешествие Тенирой из сокровищницы храма, предусмотрительно засунув несколько монет в один из карманчиков на поясе, и взялся за двуручник Снеары, который теперь носил он, чтобы вызвать меньше вопросов. Двумя мечами разной величины не вооружались даже в элитных частях королевской стражи. И человек с такими клинками привлек бы к себе нездоровое внимание. Только жрицы в свое время пользовались таким вооружением, поскольку их противники иногда были достаточно крупными, чтобы обычный полуторник оказался для них не опаснее кинжала для эстрана…

Девушка тщательно закуталась в плащ и молча последовала за своим спутником во двор, готовая к любой неожиданности. Она старалась не глазеть на животных, заменяющих в этом безумном мире лошадей. Несмотря на то что ей уже доводилось их встречать по дороге к трактиру, жрица никак не могла привыкнуть к виду здоровенных, метра два в холке, созданий с телом тяжеловоза, увенчанным массивной головой с прямыми, как копья, рогами длиной почти в ее руку. Тяжелые раздвоенные копыта эффектно дополняли облик этого живого кошмара. И на этих зверюгах здесь ездят?! Оставалось только радоваться, что им предложили расположиться в телеге, а не в седле. Снеара заставила себя успокоиться и, опустив голову, чтобы капюшон надежнее скрывал ее лицо, отправилась вслед за Литари к капитану каравана, который стоял в центре двора и громко раздавал приказы своим людям, перемежая их забористыми ругательствами.

Караванщик обратил на них внимание, только когда принц остановился прямо перед ним и поинтересовался, в какой телеге они поедут. Несколько мгновений мужчина непонимающе смотрел на них, будто пытаясь вспомнить, кто перед ним и что им надо, а потом махнул в сторону груженной какими-то тюками повозки, в которую уже была запряжена пара тьшеров. Девушка вздохнула и, поправив свой плащ, молча зашагала в указанном направлении, оставив Литари общаться с капитаном каравана.

Погода, словно в издевку, после вчерашнего дождя с резким холодным ветром и затянутого тяжелыми тучами неба радовала путешественников солнцем и теплом. Жрица была не в восторге от жары, благодаря которой ее стремление закутаться в дорожный плащ выглядело, мягко говоря, странным, но при желании и это можно было пережить. Как и ворчание погонщика, перекладывающего тюки на телеге так, чтобы осталось место для нее. Ему не потребовалось объяснений: достаточно было подойти к его повозке и положить руку на бортик, как он сам спросил, не с ним ли поедет новый охранник. Снеаре осталось только кивнуть, а потом молча наблюдать за перераспределением груза. Девушка грустно усмехнулась: видимо, уже все люди в караване знали о том, кто она и что с ней лучше не связываться. С одной стороны, это пугало, но с другой… с другой – обеспечивало так необходимое ей одиночество. Никто не будет приставать с вопросами и пытаться заглянуть под капюшон.

Жрица вынырнула из своих размышлений, скептически оглядела предназначенную для нее нишу, с трех сторон обложенную сдвинутыми к бортикам тюками, и, привычно проглотив стон боли от резкого движения, запрыгнула в повозку. Возница покосился на нее и молча забрался на свое место – он был явно не в восторге от такого соседства. Раздался протяжный крик, и караван начал движение. Телеги одна за другой выезжали из ворот окруженного высоким частоколом двора придорожного трактира и плотным строем катились за восседающим на ездовом тьшере караванщиком. Девушка вздохнула, с легким недоумением глядя на стремительно пролетающие мимо придорожные кусты и клубы пыли, поднимаемые колесами: если это следовало счесть тем самым медленным передвижением каравана в результате потери одного погонщика, то как же он несся, когда все возницы были на своих местах?

Снеара рассеянно прислушивалась к звукам подступающего с обеих сторон почти к самой дороге леса, доносившимся сквозь скрип колес и ругань погонщиков, и недовольно хмурилась. Караванщик явно стремился миновать опасное место как можно скорее, не жалея ни людей, ни животных. Повозку, оставшуюся без возницы, привязали позади последней телеги, в которую запрягли четырех тьшеров цугом, и теперь несчастных зверей вовсю нахлестывали, чтобы они держали заданный темп. А еще над караваном как темное плотное облако висел страх. Люди действительно боялись ехать по этой дороге, и это удивляло.