Обычные суеверия

Даже к своей безответной любви Том начал относиться иначе. Теперь он понял, что любовь сама по себе дар божий, возможность любить — уже счастье. Том радовался, что снова увидит Катю. Пусть он ей не нужен, пусть она любит кого-то другого — это все не важно. Главное, что она есть, и спасибо ей за это. Оказывается, в любви нельзя быть собственником и эгоистом. Отдавая, получаешь больше, а ревность выдумали идиоты. Том собирался сказать Кате об этом, как только увидит, признаться в своей любви без стыда, без страха быть отвергнутым и даже без надежды на взаимность. Пусть она просто знает, что дорога ему и всегда может на него рассчитывать.

Том был бы совершенно счастлив, если бы к его благостным размышлениям не примешивалась тревога за Катю. Почему-то именно сейчас он очень боялся, что с ней случится что-то плохое, что он больше никогда не увидит ее… И что его помощь, любовь и забота уже опоздали.

— Значит, девочка, ты меня обмануть хотела, — обнаружив в «дипломате» пачки резаной бумаги, Магомед даже оторопел немного от такой наглости. Этого сучонка Вадима он теперь на куски порежет… Но сначала вытянет из девчонки всю информацию. — Лоха нашла, да? А знаешь, чем за это расплачиваются?

Катя забилась в угол дивана. Мысли метались, как маленькие испуганные зверьки. После того как она услышала шум мотора удаляющейся машины Рината, никакой надежды уже не осталось. Значит, Вадим действительно подставил ее. Этих бандитов здесь человек пять, и она полностью в их власти.

— Послушайте, Магомед, отпустите меня, пожалуйста. Я ведь и правда не знала, что в «дипломате», — Кате казалось, что лучше оказаться одной в лесу среди ночи, чем оставаться в этом уютном красивом доме. И была совершенно права.

Магомед засмеялся.

— Ваха, — обратился он к одному из своих приспешников, — ты еще видел таких наглых шлюх? Кинуть меня хотела со своим хахалем! И главное, сама-то кто? Дешевая блядь, вон грошовую безделушку на себя нацепила, и сама со всеми потрохами три рубля не стоит, а туда же… Ладно, пора кончать базар, держите ее.

Двое дюжих молодцов легко подхватили девушку под локти, поставили на ноги. Магомед рванул платье на плече.

— Отпустите меня, я же ничего не сделала!

Хлесткий удар в лицо отбросил к стене. Катя ощутила во рту соленый привкус крови. Она поняла, что робким сопротивлением только раззадорила бандитов, и теперь ей уже не спастись.

Никто не заметил, что серебряный талисман у Кати на груди вдруг засветился странным голубоватым светом.

Глаза заволокло тяжелой багровой пеленой, и Катя уже не видела ничего вокруг. Лишь время от времени, словно на экране, возникало то бородатое лицо Магомеда, то молодые и наглые физиономии его помощников, то Вадим, прячущий глаза, с этой ужасной уклончивой улыбочкой, которую она никогда раньше не видела… Все они казались сейчас уже не людьми, а какими-то гадкими, скользкими тварями, олицетворяющими человеческие пороки.

Неожиданно для себя Катя почувствовала, как тело наполнилось неведомой прежде силой. Вместе с отчаянием пришла смелость. Когда нечего терять, уже нечего бояться, не так ли? Страх куда-то пропал, и только ярость рвалась наружу. Девушка неожиданно легко высвободилась из крепких рук, держащих ее за плечи.

— Твари, нелюди, чтоб вам сгореть! — крикнула она. И как будто из-под земли, вдруг раздался другой голос — низкий и страшный, совсем не человеческий:

— Сгорите в огне!

Что произошло дальше, никто так и не понял. Катя вытянула вперед левую руку, защищаясь от новых ударов. На ладони появилось небольшое белое пятно. В полумраке комнаты оно сверкало и переливалось перламутровыми отблесками и вдруг превратилось в ослепительно-белый луч. Он ударил в голову Магомеда, прошел сквозь стену, оставив в ней огромную обугленную дыру. В соседнем помещении раздался взрыв, и пламя забушевало вокруг.

На полу корчилось то, что еще недавно было Магомедом Ходжаевым. Наружных повреждений у него не было, но невиданный огонь словно пожирал его изнутри. Одежда тлела, кожа на лице и руках быстро обугливалась, изо рта и ушей вырывались языки голубоватого пламени. Он все еще был жив и кричал не переставая.

Не каждому дано попасть в ад еще при жизни.

Магомедовы подручные оцепенели. Никто из них не мог ни пошевелиться, ни открыть рот, не говоря уже о том, чтобы выбраться из горящего здания.

Катя в последний момент успела увернуться от рухнувшей потолочной балки. Закрывая лицо руками, бросилась к двери. Спасать своих мучителей она не собиралась.

Был момент, когда Катя почувствовала, что не может справиться с дверным замком. «Неужели и я сгорю тут вместе с ними? Нет, черт возьми, нет! Я не буду гореть заживо вместе с этими подонками!»

Наконец замок поддался, и дверь распахнулась настежь. В комнату хлынул поток свежего воздуха, и пламя разгорелось с новой силой. Со звоном лопались стекла, дом Магомеда быстро превращался в огненную могилу.

Катя выскочила во двор, с наслаждением вдохнула полной грудью прохладный и чистый ночной воздух.

Взметая в небо целые фонтаны огненных искр, со страшным треском рухнула крыша.