Обычный день

Приемный покой в больнице представлял собой островок неэффективности среди длинных, гулких, выкрашенных белой краской коридоров и палат. Здесь стояли пепельницы, шуршащая плетеная мебель, неровные коричневые деревянные скамейки, а углы были плохо вымыты; в больнице вовсе не стремились заполучить побольше клиентов, отнимающих у врачей время. Все койки и палаты были заполнены, а потому администрация спокойно взирала на пустые, бессмысленно занимавшие пространство плетеные стулья и деревянные скамейки. Кэтрин Эштон, которая не желала и приближаться к больнице, а мечтала лишь остаться в это пасмурное воскресенье дома, у себя в квартире, чтобы немного поплакать в одиночестве, а потом поужинать в каком-нибудь маленьком скромном ресторанчике, возможно, в том, где пекут изумительно вкусные сладкие хлебцы, и меланхолично посидеть над бокалом бренди, вошла в приемный покой вслед за мужем и сказала:

– Ну зачем, зачем мы пришли? Говорю тебе, я ненавижу больницы, сцены у постелей умирающих, и, если уж на то пошло, откуда кому знать, что он умрет сегодня?

– Если бы мы не пришли, ты бы потом жалела, – возразил Мартин. Увидев, что комната ожидания пуста, он повернул назад и с надеждой оглядел длинный больничный коридор. – Как ты думаешь, может, нам просто подняться к нему в палату прямо сейчас?

– Нас не пустят. Туда нельзя.

– Что ж, здесь мы одни, первые в очереди, – заключил Мартин. – Как только начнут пускать в палату, мы сразу пойдем, перед нами никого нет.

– Какое глупейшее ощущение, – заметила Кэтрин. – Представь, что он и не собирается сегодня умирать? Предположим, больше никто не придет?

– Послушай! – Мартин перестал ходить туда-сюда от окна к двери и встал перед женой, будто читал лекцию на одном из своих занятий. – Он должен умереть. Анджелли летит из Бостона. Практически весь персонал «Дормант Ревью» всю ночь корпит над некрологами и воспоминаниями, а его американский издатель уже собирает посмертное издание, и жена прилетает с Майорки, если ее где-нибудь не задержали. Визель обзванивает всех более-менее крупных литературных критиков отсюда до Калифорнии, чтобы они приехали вовремя. Думаешь, кто-нибудь посмеет после такого жить?

– Но когда я пыталась позвонить доктору…

– В моем бизнесе, – прервал ее Мартин, – надо оказаться в нужном месте в нужное время. Это важно и не так-то просто. Здесь я смогу как бы случайно встретиться с Анджелли, например… Кто знает, где и когда еще такое случится? А если я сделаю все правильно, то «Дормант» может даже…

– Смотри, вот Джоан, – проговорила Кэтрин. – Она все еще плачет.

Мартин быстро подошел к дверному проему.

– Джоан, дорогая, – печально сказал он. – Как он?

– Не очень… совсем плох, – ответила Джоан. – Привет, Кэтрин.

– Привет, Джоан, – откликнулась Кэтрин.

– Я наконец-то поговорила с врачом, – сообщила Джоан. – Я все требовала и требовала и вот заставила его поговорить со мной. Все так… ужасно. – Она прижала пальцы к губам, будто пытаясь остановить дрожь. – Несколько часов, не больше, – с трудом выговорила она.

– Боже мой, – сказал Мартин.

– Ужасно, – отозвалась Кэтрин.

– Анджелли летит из Бостона, ты слышала? – Джоан осторожно присела на край скамейки. – У него наверху кто-нибудь есть?

– Пока никого не пускают.

– Может, его купают, или… или на самом деле ему осталось…

– Я не знаю, – покачала головой Кэтрин, и Джоан всхлипнула.

– Но это точно случится сегодня? – спросил Мартин, пытаясь придать голосу деликатность.

– Ты знаешь, как говорят врачи. – Джоан снова разрыдалась. – Утром меня увезли домой и дали успокоительное – так я плакала. Я не спала и не ела со вчерашнего дня, все время здесь, рядом с ним, пока меня утром не увезли и не дали мне успокоительное.

– Все это очень печально, – сказал Мартин. – Мы с Кэтрин подумали, будет лучше, если вокруг не слишком много народу, потому и не приходили до сегодняшнего дня.

– Джон Визель обещал попозже принести сэндвичи и еще чего-нибудь. Я останусь здесь и никуда не уйду до самого конца.

– Мы тоже, – твердо заявил Мартин.

– Приедут Андерсоны, и, кажется, те люди, которых он навещал в прошлые выходные, они, вроде бы, едут из Коннектикута. А еще, знаешь, мы даже подумали, что это очень добрый жест: тот бар, в котором у него случился приступ, ну, они посылают цветы. Мы все подумали, это очень трогательно.

– Да, трогательно, – согласилась Кэтрин.

– Я только надеюсь, что Анджелли успеет. Визель поедет в аэропорт со Смитами на их машине, и он даже позвонил в полицейский участок и попросил полицейский эскорт, но, конечно, они никогда ничего не понимают, и объяснять им попросту невозможно. Я все время плачу, не могу остановиться. Рыдаю со вчерашнего дня.

– Кто-то идет, – прислушался Мартин, и Джоан всхлипнула. – Визель, – сказал Мартин. – Визель, старина. Есть новости?

– Я позвонил доктору. Кэтрин, привет. Джоан, дорогая, тебе не стоит быть здесь, ты сама знаешь, ты мне обещала, что отдохнешь дома. Я на тебя сердит.

– Прости, – всхлипнула Джоан. – Я не могу этого вынести, мне нужно быть с ним.