Обыкновенная лирика. Том 2

В коробке сок? В нем спят атланты.

Проспят там год или года.

Вот джем вкуснее сладкой ночи,

легко ложится на кусок.

Так и девица без сорочки

легла куда? Он что брусок?

Морской капусте путь к диете

всегда открыт или закрыт.

А волк морской летит по свету,

ветрам и солнцу он открыт.

Морковь прекрасна с подземелья

всегда, везде, во всем она,

во все закуски лезет смело,

и где видна, и где одна.

3 августа 2003

***

Покрыты губы перламутром,

на веках тройственный каскад,

а лоб блестит от пудры мудро,

в губах сверкает виноград.

А ногти в блеске светлых сказок

сжимают веточку мечты.

И замирает пир негласно,

глотая капельки воды.

Потусторонние предметы

летают где-то в вышине,

они в безоблачность одеты,

и приукрашены кашне.

На подбородке порезвился,

какой-то западный фокстрот,

слегка весь соусом облился,

гусенок, видя некий грот.

И зажевали что-то люди,

сверкают лезвия ножей,

и нежно вытекают слюни,

слова касаются ушей.

Подносит рюмочку мартини

довольно крупная рука,

а взгляд уже от жажды стынет,

где перламутра губ легла.

5 августа 2003

***

Чувствую, иду по западне

в мареве небес без откровений.

Опускаюсь, мысленно на дне

в мистике пера и вдохновения.

Глазом ухватила красоту:

тихая вода течет устало,

ехала машина по мосту,

в воздухе прохладность зависала.

Не скажу, что каждый из мужчин

тех, что по дороге повстречались,

все имели много величин,

ощущение: шла как вдоль причала.

Не свернуть и мне не повернуть,

чувствую от них настороженность.

Так же было, как бы здесь ввернуть,

в день Олимпиады – напряженность.

Шла с Олимпиады по Москве,

по пустым проспектам – тихий улей.

В это время умер весь в тоске,

бард и чародей российских улиц.

08 августа 2003

***

Физики живут весьма непрочно,

головы забиты их с лихвой,

в институтах учат, как нарочно

то, что не ухватишь головой.

Учат языки, да еще пару.

Мозг студента, словно на века,

им еще работать до угара,

и до пенсий жизнь их не легка.

Тянут, тянут лямочку всезнайки,

а она не в силах им помочь,

нервы свои вывернут с изнанки,

и уходят с этой жизни прочь.

Убегают в лес или на дачу,

убегают в детство, где теплей,

упускают бывшую удачу,

их не в силах выдержать дисплей.

Физики, довольно специфичны,

гонор в них сменяет пустота.

Их проблемы с нервами типичны,

старость у них с первого листа.

11 августа 2003

***

Картонный муж красивый, без изъяна

в руках очаровательной жены.

Она, как негритянская Диана,

он холоден, как отклики страны.

И космонавты снова на орбите:

орбите славы, почестей молвы.

Да, женихов из космоса берите,

Жизнь без любви, а в роли лишь вдовы.

Пусть живы – будут, будет встреча чудом,

картонный муж ей видим, не живой.

Надолго ли та свадьба, словно с другом?

Невеста ведь обвенчана с молвой.

12 августа 2003

***

Разливались быстро реки по асфальту,

поплыла вода неведомо куда,

под зонтом идут не шатко и не валко,

в брюках мокрых притаилась вся вода.

Водопады застилают горизонты,

усмехаются кудряво небеса,

и народ с утра какой-то слишком сонный,

в каждой капле пробуждения – роса.

Ты влетел весь взбудораженный потоком,

из машины, словно мамонт или бык,

и экран сверкнул, не выдержал он тока,

очень влажно и в компьютере все блик.

Хорошо, потом сменим предохранитель,

и компьютер снова с нами оживет,

а пока он будет таинства хранитель,

и таинственно в душе моей поет.

Прекратился, усмирился дождь – морзянка,

и на крышу опустилась тишина,

и земля от влаги точно негритянка,

Ты за стенкой. Все спокойно. Я одна.

14 августа 2003

***

Как женщины меняются с годами,

то были и красивы, и легки.

С мужчинами о будущем гадали,

и в завитушках были их виски.

Потом их ноги точно похудели:

каблук, чулок и юбка от бедра.

Потом они немного пополнели,

и груди стали, будто это бра.

Затем они кричали на потомство,

и мужа от себя гоняли прочь,

и на чужих заглядывались томно,

потом и тем сказали: "Не морочь".

Потом вприпрыжку бегали за внуком,

и с молодыми спорили слегка.

Потом на них свалилось бремя скуки,

и мудрые морщинки у виска.

Потом они сидели на скамейках,

и старики ворчали им вослед.

И вот стоят на кладбище скамейки,

и правнук говорит: "Пойдем, мой дед".

14 августа 2003

***

Кораллы белые бутоном

цветут как некий странный куст,

как будто море странным стоном

застыло в камне и мир пуст.

Остались былые кораллы,

остался каменный букет.

Его Вы в руки нежно брали,

смотрели в море. Моря нет.

Вас память вдаль несла незримо

туда, где были Вы давно,

где Вы склонялись пилигримом,

и Ваша память как кино.

Моря и дали словно юность

застыли – каменный букет.

Какой тогда Вы были юный!

Коралл остался – странствий след.

В какой-то бухте вы стояли,

коралл Вам девушка дала,

чтобы о ней не забывали,

взамен всю юность забрала.

Теперь коралл источник музы,

он словно вешалка для бус,

он открывает в мысли шлюзы,

но бусы жемчуга без уст.

17 августа 2003

***

Длинное лицо, глаза простые,

свет в окне, как пламя из огня.

Ветры бродят горькие, сквозные,

ямбы ему с ветрами летят.

Пастернак поэт мне не встречался,

знаю его фото наизусть:

он стоит у форточки печальный,

и слова застыли в кромке уст.

Ногти. Пальцы. Спрятаны манжеты.

Белая рубашка и пиджак.

Нос прямой у рамы. Шпингалеты.

Словно он в пространство сделал шаг.

Взгляд его уходит за мечтами,

волосы взлохмачены рукой,

манят его строчки, манят – дали,