Читаем Обыкновенная любовь полностью

Надоело. Пойду развеюсь.

Что ж, отстреливайся, если ранена.

На потеху пиплу – беспонтовый экшн.

Я сижу, лакаю правильный «бейлис».

Но только это и правильно

в абсолютно неправильной ситуэйшн.

* * *

Нет в любви ни ответов, ни аксиом,

буду жить, так как s h ow всегда m u s t g o on,

счастье – это иллюзион

или аттракцион…

Имя подобным тебе – легион

по гороскопу ты Скорпион,

мальчик-бисквит,

блин, ядовит —

и не вписался в мой рацион,

и в результате,

кстати,

расстройство желудка.

Жутко.

* * *

Я лимонная долька – съешь! —

Правда, выжатая и сухая.

Я шепчу твоё имя: «$е r g » —

Сигаретным дымком выдыхая.

Я наивная роза – срежь! —

Буду выцветшая труха я.

Встану, выстону имя: «$е r g » —

И бессильно свалюсь бухая.

Елена Яворская

Куда?..

Не тороплюсь, не мчусь, не оступаюсь,

Иду – и под собою ног не чую.

А по следам крадётся та, слепая,

Бессонная, что по свету кочует.

Куда-то еду. Снова – кольцевая.

Мертвецки пьян единственный попутчик.

И думаю: не вывезет кривая —

И снова в путь, в края, где будет лучше.

А почему – не так же, как и всюду?..

Вздохнул попутчик, будто бы в печали.

И заключил: «Послушай… как тя?.. Люда?

Пойдём-ка к людям…

Не вопрос, я угощаю!»

Разведенный

Запил,

а может, запил?

нынче – затменье светил.

В рюмке пять капель…

Значит, все-таки

запил?..

Помню —

вопил и чудил,

помню —

сервиз колотил.

Только оставил две чашки:

для себя и для Сашки.

Запил,

а может, запил?

Шаток дощатый настил,

рвется верёвка…

Падаю…

Ловко!

Все уцелели —

котяра,

Сашка

и пыльная тара.

Помню,

как Сашка ругал,

помню – меня он макал

в тазик по самые уши.

Сашка – спасатель ушлый.

Фото – цветная картинка,

а на картинке – Маринка.

Рву.

Реву.

Сашка, тебе половинка.

И мне половинка.

Справим по браку поминки,

а похмеляться – к Алинке…

…Прихватим, наверно, и Вовика…

Ладно, ползи до коврика…

Жертва обстоятельств

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия