Обыкновенная любовь

Листки из одной тетради —
братья?
На одном —
старательно, словно в прописи
(Димка, мы не торопимся?):
«Мама, иду гулять я
с Димой. Сперва в гастроном,
а после на дачу. Пока!»
На обороте —
начало стишка,
будто бы о природе,
по правде – о ней, о любви. Самой-самой!
Мама
улыбается строчкам,
как друзьям дорогим.
Сама ведь была до шестнадцати – мамина дочка,
такой же вот солнечный лучик.
И тоже писала стихи
о нежной любви неразлучной,
о доброй, о светлой любви – не о страсти…
А дождь за окном так и хлещет, и косит
девственно белые астры.
Осень первой любви. Счастливая дочкина осень.

Листки из одной тетради —

братья?
На другом —
поспешно, в одну строку
(Димка, уже бегу!
Ну что же такое – полдня всё бегом да бегом!):
«Мам, я уехала к Димкиной тёте,
ну, к тёте Наде…»
И – чётко:
«С ночёвкой».
На обороте —
смета домашних расходов
(«Кофе, консервы, рогалики, сода…),
узорчик по краю – что сети паучьи…
Предчувствия – вздор!
Морозный узор
на окне. За окном – алмазная снежная крошка и лёд
глянцево-чёрный, черней, чем графит.
А жизнь кого-то научит,
кого-то – сразу в расход.
Мать по привычке не спит.

Листки из одной тетради —

братья?
На третьем —
всего полстроки
(теперь – беги-не беги…):
«Мама, прошу никого не винить. И – прости».
Полдень почти.
Пальцы бумагу мнут.
И до смерти —
двенадцать минут.
Буквы жмутся друг к другу, дрожат.
Осталось чуть-чуть —
по лестнице вверх и – в полдень майский шагнуть
с двенадцатого этажа.

* * *

Лихой джигит на «жигулёнке»,

забытый где-то в девяностом…
Глядела на него Алёнка —
так астроном глядит на звёзды.

А под окошком стыли астры,

давно болея межсезоньем.
Он укатил. Навеки. Баста.
А ты всю ночь листала сонник.

И неувиденными снами

по стенам рассыпались блики.
И ветры под окном стенали
о том, кто мнил себя великим.

А кем же был? Звездою ранней?

Игрой-забавой – чет и нечет?..
Алёнка пестует герани
и всем твердит, что время лечит.

Невезучая