Обыкновенная война

жёстко прекратила бардак, после чего построила батальон в расположении. Достаточно было разогнать всех пьяных и обкуренных по койкам и на этом всё бы закончилось тихо, но тут разведчики перегнули палку. Когда они на виду у всего батальона стали избивать зачинщиков, большинство пьяных и не соображающих солдат кинулось в драку с разведчиками, и так как их было большинство, выкинули тех из расположения. Кто-то под воздействием паров алкоголя кинул клич – разбить оружейные комнаты и вооружиться. Что и было быстро сделано. На свою беду в этот момент в расположении появился командир роты, который тоже завтра решил подать рапорт на увольнение. Он попытался прекратить беспорядки, но выстрелом из автомата был ранен в ногу и выключен из происходящего. Восставшие попытались с ходу захватить офицеров батальона, которые находились в другом помещении, но те успели закрыть за собой железную дверь. Тогда мятежники заняли оборону по всей казарме. Кто был менее пьян и понимал серьёзность происходящего, кто не хотел примыкать к основной массе, стали бить окна и выпрыгивать на улицу. По ним открыли огонь и ещё несколько человек были ранены. По тревоге подняли и вооружили офицеров частей и подразделений военного городка. Солдат решили к подавлению мятежа не привлекать, после чего офицеры быстро окружили казарму и не дали разбежаться вооружённым мятежникам. Начались переговоры командования полка, дивизии с солдатами. Но это не помогло. И только после длительных переговоров, угроз применить газы и штурмом взять казарму солдаты всё-таки сложили оружие.

Немного отошёл в сторону от Генки, давая ему возможность спокойно и в одиночестве переживать насчёт расстрелянной машины и решать вопрос – Что теперь с ней делать? Остановился около бойца, старательно гребущего большой снеговой лопатой дорожку.

– Ты с третьего батальона? – Кивнул на казарму.

– Так точно, товарищ капитан. Со взвода обеспечения батальона. – Солдат облокотился на лопату, явно ожидая вопросов незнакомого офицера, а потом добавил. – Командир первого отделения сержант Корчагин…

– Ну и что тут у вас произошло?

– А вы, товарищ капитан, Кто? Из прокуратуры?

– Не ссы сержант, можешь рассказывать откровенно. Я командир противотанковой батареи.

– А…, ну тогда…. Наш взвод на четвёртом этаже живёт, – сержант задрал голову и махнул вверх рукой на разбитые окна, – командир взвода, наш прапорщик, что-то нарезался вечером ну и заснул у нас на спальниках. А тут замкомвзвод Фролов из седьмой роты прибежал сильно датый и орёт – Парни, седьмая рота со спецами сцепилась – Пойдём им поможем… Ну, мы кинулись туда смотреть, а там уже спецов выгнали и ружейку ломают. Под шумок и мы тоже кое-что из оружия похватали и к себе на этаж. Там-то внизу все датые, а мы трезвые, кроме Фрола. А он снизу опять прибегает и говорит, что казарму офицерня окружает. Хватает СВДэшку – Сейчас я им покажу, как охотиться надо – и снова уматывает. Заявляется минут через тридцать, хвастается – Я какого-то начальника вальнул… – и опять умотал. А мы тут репу зачесали. Нам эта бодяга на хрен не нужна. Быстро посовещались и решили спуститься по простыням с четвёртого этажа, потому что нас так просто с казармы не выпустили бы, и в караулку сдаться. Так и сделали, но перед этим закидали спальниками взводного, чтобы его никто не обнаружил – скрутили простыни и стали по очереди спускаться. Все кроме Кольки Паршутина нормально спустились, а он сорвался… Но ничего, не разбился. Стучимся 29 человек в караулку и сдаёмся. Так до утра мы там и лежали на полу с руками на затылке. Фрола мы больше не видели – его сразу же арестовали. Ну, а нас отпустили. Мы были трезвые и ни в чём не участвовали…

…Утром, когда шёл спешным шагом в батарею у фельдъегерского пункта мне навстречу попался полковник Шпанагель, я отдал ему воинское приветствие и хотел пройти мимо него, но тот остановил меня.

– Товарищ капитан, приказом Командующего округа номер двенадцать Вам присвоено очередное воинское звание «Майор». Я поздравляю тебя, Копытов. – Шпанагель крепко пожал мне руку, а я был ошарашен: думал, что эта «бодяга», с присвоением воинского звания, затянется месяца на два-три, а тут прошло всего две недели и я – майор. То, что Шпанагель сдержал своё слово, очень тронуло меня, и я с большим воодушевлением поблагодарил его. Порадовало и то, что этим же приказом был назначен на должность начальника штаба первого дивизиона артиллерийского полка. Но уже через тридцать минут меня вновь захлестнули заботы и я забыл об этом событии. Ведь завтра нужно было грузиться.