Обыкновенные девчонки

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.

Саша смотрел на Гулю влажными, взволнованными глазами. Видно было, что чтение книжечки доставляет ему какую-то горькую радость.

— Читай дальше, — сказал он.

И Гуля прочла:

Покажет Русь, что есть в ней люди,
Что есть грядущее у ней.

Некрасов.

«Да, — подумала Гуля, — есть люди, недалеко искать…»

Она с нежностью посмотрела на Сашу и осторожно провела ладонью по его остриженной, как у мальчика, голове.

— А волосы уже подросли, — сказала она. — Скоро можно будет зачесывать на пробор, как на той карточке, что ты мне показывал.

— Ну, и без волос жить можно, — засмеялся Саша и опять вздохнул. — Поправиться бы скорей — и домой. Давай-ка, Гуля, напишем письмецо моим старикам.

— Напишем, — сказала Гуля и открыла свой портфельчик.

Через минуту на тумбочке возле Сашиной постели уже стояла чернильница, и Гуля, положив перед собой листок бумаги, писала под Сашину диктовку. Саша, откинувшись на подушку и закрыв глаза, медленно говорил:

— «Здравствуйте, дорогие мои папа, мама и сестренка Верочка! Я поправляюсь, скоро выпишусь из госпиталя. Операция, говорят, прошла хорошо. Конечно, я не такой, как прежде, но все-таки жив, и мы еще увидимся. Пришлите мне поскорее письмо…»

Саша устал.

— Дальше напиши сама, что знаешь обо мне. Да пусть посылок не посылают. У меня все есть…

Гуля укрыла его потеплее и потихоньку вышла из палаты, унося с собой неоконченное письмо.

В тот же день она его дописала и отправила.

Нелегкое это было письмо. Надо было написать без утайки всю правду о том, какую операцию перенес Саша, и в то же время ободрить стариков. Гуля много слышала о них от Саши. Ей казалось, что она сама не раз бывала у них в маленьком домике, недалеко от станции — Сашин отец был железнодорожником, — слушала, как играет на гитаре Сашина сестренка Верочка, смотрела, как вощит леску Сашин отец, старый волжанин-рыболов. Гуля писала, что вся семья может гордиться таким сыном и таким братом, что Саша замечательно вел себя и на фронте, и в госпитале и что самое трудное уже позади. Скоро он будет здоров, ему сделают протезы, и он сможет вернуться домой.

Но вернуться домой Саше не пришлось.

Саша и Сергей

Саша лежал в жару.

Гуля дежурила у его постели, стараясь угадать каждое его желание. Он лежал с закрытыми глазами и прерывисто, тяжело дышал. Кто-то тихонько вошел в палату. Гуля оглянулась. Это была няня. Она делала Гуле знаки рукой, чтобы Гуля вышла в коридор.

— Профессор зовет, он у себя.

Старый профессор сидел в кресле, постукивая пальцами по столу. Он ждал Гулю.

— Вот что, дорогая… — сказал он медленно.

Гуля с тревогой и страхом посмотрела на него, боясь услышать то, что он ей скажет.

— Нужно вынести Сашу в крайнюю палату.

Так и есть! У Гули словно что-то оборвалось в сердце. Она поняла, что это значит — вынести больного. Обычно в крайнюю палату выносили умирающего, чтобы соседи его не видели смерти и не знали о ней.

— Нет, — сказала Гуля решительно. — Если его туда вынести, он догадается. Нельзя ли перенести его в дежурку?

— Хорошо, — сказал профессор. — Пускай в дежурку.

Еле сдерживая слезы, Гуля пошла в дежурную комнату сестер. Там не было никого. Гуля позвала няню. Вдвоем они принялись за работу: няня мыла пол, а Гуля переставляла мебель, чтобы удобнее было поместить больного, вешала на окна чистые марлевые занавески.

Яркое солнце по-весеннему било прямо в окно. Сашу внесли. Он открыл глаза и сразу зажмурился. Гуля вынула из шкафа большую папку и поставила на тумбочку возле Сашиной кровати, чтобы защитить его глаза от яркого света.

У Саши не было уже сил говорить, но он бровями сделал знак Гуле, что не нужно загораживать его от солнца. Гуля убрала папку, и Саша слегка кивнул головой. Значит, она его поняла.

Наклонившись над Сашей, Гуля старалась угадать, что ему еще нужно.

Он чуть пошевелился.

— Жарко, — сказал он одними губами. — Сними с меня одеяло.

Гуля оставила на Саше только простыню. Он опять чуть-чуть кивнул головой:

— Так хорошо.

Гуля держала обрубочек Сашиной руки в своей, считая пульс.

— Доктора, сестру, — сказала она тихонько няне.

Саша вздрогнул и открыл глаза.

— Ничего, ничего, Сашенька, — успокоила его Гуля. — Лекарство пора принимать.

Дверь приоткрылась, и в дежурку вошли профессор, доктор, старшая сестра.

Но Саша даже не поглядел на них. Он с трудом, прерывисто дышал, и казалось, у него уже не хватало сил ни на что другое. Гуля поняла, что ему уже никто не поможет — ни доктор, ни профессор.

Она не заметила, сколько времени простояла у Сашиной постели, позабыв обо всем, даже о Ежике…

После смерти лицо у Саши стало светлое, строгое, ясное.

— Ну что ж, — сказал ей профессор, как говорят самым близким людям, — тут ничего нельзя было поделать. Ступайте домой, милая, отдохните.

Вернувшись домой, Гуля еще с порога заметила, что мать чем-то огорчена и взволнована.