Обыкновенные инопланетяне (СИ)

Перед зеркалом не врут, напомнила сама себе Мэй Мао. А зеркало и у нее больные глаза показывало. Глубокий след оставил на сердце юный Сунь, блудодей и тайная рука патриархов. Таких сильных чувств не ожидала от себя опытная женщина. А всего-то одну ночь провели вместе. А Саша с Худышкой Уй – много дней и ночей. Значит, тяжелей ему. Лежал на тряпках, к стене отвернулся – верно, и жить не хотел. Но увидел гостью – встал, поделился последним, потеснился и пустил в свою жизнь. Совсем как брат по ордену поступил. А пред тем чуть не убил всех работой и бездушием своим. И как понимать такого, Мэй Мао было неясно. Это Яну Хэку всегда все ясно, а ей так нет. Но то, что Саша – необычный абориген и огромная для них всех удача, она уже поняла. Как провела в мегаполисе пару суток без еды и ночлега, так сразу и поняла. Он, в отличие от других, не отворачивался, не проходил мимо. Он не говорил им «чурки», не глядел презрительно, не пытался обмануть.

Беглецы были для него людьми. Достойными уважения. Своими.

Да, не заплатил в первый раз, так они поняли. Неправильно, значит, поняли. Не для себя нанимал Саша, для господаря. Это господарь не заплатил. И тогда Саша отдал свое. Сейчас же, когда оказалась Мэй Мао в его доме, стало видно, что отдавать ему было нечего. Не было лишнего в доме, и нужного не было. Пустым оказался дом.

И это тоже было непонятно. Как так: работает здоровый мужчина, специалист, каждый день работает – а на обеспечительную карточку не капает? Нет карточек? Тогда в дом должно капать! Но в доме у Саши пусто. В плавнях так пусто бывает только после принципа-забастовки, когда нельзя отступать и соглашаться, когда некуда отступать. Тогда да, бывало всякое, бывало, от голодной смерти только братья из профсоюзов спасали. Но Саша – работал! А почему не капало – непонятно.

Некому было аборигена Сашу защитить, решила наконец она. По-другому потому что никак не объяснялось.

В этом мире не было профсоюзов. Значит, не было и убийц Аспанбека. А без убийц как защитить белхало? У господарей – полиция, у господарей армия! Системы контроля у них, и обеспечительные карточки ими же пополняются. Или не пополняются.

Поначалу Кошке Мэй стало страшно от догадки. Привычная картина мира расплывалась и путалась на глазах. Как они тут живут? Почему не обрушился мир?

Потом она вспомнила, что Ян Хэк еще вон когда обо всем догадался, и рассердилась сама на себя, на свою глупость. Мудрый Ян Хэк не больше ее увидел, но понял, а она не поняла.

А потом она успокоилась. И даже вернула обычную свою решительность. Потому что появилась цель. Великая цель. Как раз по ней цель, как бы даже не великовата! Ну нет здесь убийц Аспанбека. Значит, будут. Она первая будет. И других обучит и поведет за собой. В новом мире не Руфеса легендой назовут, неуловимую Мэй Мао назовут! Почему нет? Она экзотизмы Руфеса наизусть почти что все помнит. Она – боевик ордена! Самозванка, да – но боевик. Как орден организовать, как силы поддержки выстроить – все знает. А идеи ордена – вовсе ее идеи! Плавни в ее сердце, нет у разведчицы Южного континента иной родины!

Поэтому утром она встала рано. Некогда спать, еще орден даже не создан.

– Лао Саша, ба-ба Саша! – улыбнулась она своему первому ученику.

И почувствовала сладкое волнение. Она – исток ордена в новом мире, вот как высоко смогла подняться!

– Гимнастика? – проворчал с постели абориген. – Зачем? Лучше огород полить.

– Польешь, – качнула пальцем женщина. – Потом. Мы белхалаш, обязаны заниматься. Медицинскую защиту как оплатить? Гимнастика без обеспечительной карточки защищает. Еще продляет жизнь. Дает точность. Усиляет личность. Каждый день шаг вперед – высоко поднимешься, да-нет?

– А толку? Денег лучше бы…

– Можно на карточку, – терпеливо сказала Кошка Мэй. – С карточки медицинскую защиту оплатить. Можно без карточки здоровье защищать. Каждый день богаче, да-нет?

– Да, – вздохнул абориген и поднялся. – Но лень.

– Лень, – согласилась женщина. – Но привычка.

И плавно повела руками вверх, потом прогнулась. Абориген невольно уставился.

– Давай-давай! – напомнила женщина.

Он не сдержался, подошел и провел пальцем по ее щеке. У Кошки Мэй на мгновение затуманились глаза и дрогнули ноги. Она осторожно прижала его ладонь к своей груди. Замерла, прислушиваясь.

– Тебе юная нужна, – вздохнула в результате она. – Тонкая. Быстрая. Без ума. Такая, как Уй, нужна. Но не блудодейка. Попроси Ики, она согласится.

– У тебя ноги подогнулись! – возразил он и подступил.

– Уже не подгибаются.

И мир неожиданно перевернулся.

– Баоцянь! – извинилась Кошка Мэй.

Он покривился и встал. Баоцянь, а у самой смешинки в глазах. З-зараза…

– Научишь?

– Научу, – пообещала она. – Научу, Саша. Ты мой ученик.

Они встали рядом. Руки вверх – сухое омовение до пяток…

– Меня не трогай! – предупредила женщина. – Понял-нет?

– Нет, – честно сказал он. – Ты красивая.

– Тебя к юным влечет, – объяснила она еще раз. – Меня тоже. Чувств – нет, пух-х, понял? Без чувств блудодеи могут, Худышка Уй может, не ты и не я.

Абориген не понял.