Обжигая страстью

- Значит, свои чувства к нему ты не отрицаешь? - рассмеялась я. - Так возьми и узнай, любит он тебя или нет. Но я уверена, что все взаимно. Просто у него тоже есть раны, которые очень долго зарастали в душе. А теперь есть ты, Лера, в его жизни.

И на ее вопрос про раны, которые по своей неосмотрительности упомянула, я готова была отругать саму себя, но пришлось ответить. Пусть Марк и прибьет меня. Только для начала встанет в очередь. На мою голову уже было как минимум два разъяренных быка, возможно, к ним еще присоединился Кир, от которого давно не было вестей.

И я раскрыла тайну Марка о его прошлой любви. Любовь, в которую он верил безоговорочно и за что получил нож в спину, благо в переносном смысле. От Жанны я ожидала и пули в лоб, в прямом смысле. Женщина, которую нельзя было любить, но Марк на свой страх и риск восхвалял и носил на руках, пока она занималась тем, что требовала все больше и больше денег. Алчная сука, не постеснявшаяся залезть в карман и попутно в штаны отцу Марка — Дмитрию Громову. И сейчас она была его официальной женой, транжиря многолетние накопления и уничтожая бизнес своего мужа.

Но стоило мне закончить рассказ, ловко избегая грязных подробностей, как Лера разрыдалась в моих объятиях.

«Вот же черт!» - выругалась я, не пытаясь успокоить впечатлительную девушку, молясь, чтобы Марк про это не узнал. Мне не сносить своей головы. Ей нужно время чтобы выплеснуть свои эмоции, но себе позволить раскиснуть я не могла. Две рыдающие девицы на одном квадратном метре — перебор.

- Я не расскажу ему, что знаю, - чуть позже Лера с опухшими от слез глазами пообещала, что сохранит в тайне мой рассказ.

- Спасибо, - вздохнув с облегчением, ответила я. - Надеюсь, я поступила правильно. Но так ты поймешь его, он не избалованный богатый мальчик, которому все достается легко. Все, что у него есть, он добился сам. Вот только не везет ему в любви. Поэтому Лера, поделись с ним своей любовью, и все у вас получится.

Отправившись в свою комнату, уже на пороге я добавила:

- Чувствую себя Амуром, - и тихо закрыла за собой дверь, оставаясь в темноте. Так никто не увидит слез.

На следующий день в мою голову взбрела дурная затея. Видимо от того, что я была заключена в четырех стенах, начинала сходить с ума. Либо от безграничной благодарности к Лере, но я отправилась на кухню изображать из себя шеф-повара.

Все пошло не по плану, стоило мне разбить первую тарелку. Наверное, это был знак свыше, который я благополучно проигнорировала, поэтому, когда Валерия вечером вернулась, она застала меня на грани нервного срыва.

На ее удивленное восклицание я кивнула в сторону кухни, грустным взглядом провожая настороженную девушку.

- Я тут хотела помочь тебе, но что-то пошло не так.

Поджав губу, Лера осматривала следы моего неравного боя, тяжело дыша. Но продолжала молчать, и от ее видимого спокойствия становилось только хуже. Лучше покричала бы на меня. Был бы повод разрыдаться.

- Еще тарелку разбила. Три, - честно призналась я, совсем поникнув.

- Ничего страшного, - прошептала Лера. - Я сама справлюсь тут.

- Ты не сердишься? - вздрогнула я, стоило услышать ее голос.

- Только немного. Обещай, что больше не будешь мне помогать. Не хотелось бы приехать и обнаружить сгоревшую квартиру, - наверное, она пыталась пошутить.

Но меня пробрало до костей. И на прощание, сбегая из грязной кухни, я выдавила из себя:

- Я исчезаю, - будучи не уверенной, не полетит следом за мной испорченная кастрюля.

После неприятного инцидента я притворилась невидимкой, но все же замечала, как Лера недоверчиво поглядывала на меня и осматривала квартиру, стоило ей вернуться с работы. Марк по ее словам отправился в очередную командировку, поэтому больше ее не подвозит. И еще, ему пока не удавалось помочь мне решить проблемы с Майером. Но с другой стороны, зачем Громову лезть в мою жизнь и устранять трудности, когда нам с Эрнестом нужно было поговорить и все уладить.

Я тосковало по нему, но сильнее было чувство страха вновь увидеть его. Я бы расклеилась окончательно. И предстала бы перед ним опухшей от слез подавленной глупой девчонкой, убивающейся от неразделенной любви, нежели той, которую он повстречал на совещании, стоило моей сумке рухнуть и выдать секрет на миллион. Да, не просто на миллион, на все пятьдесят. Интересно, сколько мне понадобится времени, чтобы простить его за это?

Но больше всего меня тянуло оказаться в его объятиях. Чтобы крепкие руки сжимали до мучительной боли от наслаждения. Почувствовать его в себе. Стонать и выкрикивать его имя, кончая и содрогаясь всем телом.

Хорошо, что мои женские дни прошли вдали от него. Пришлось бы не сладко ощущать его рядом, но не в себе. Тем более в такой момент, когда нервы были на грани, но я упорно старалась играть роль беззаботной Ники, истребляющей запасы еды и ругающейся на проигрыш футбольной команды.