Обжигающая спираль

Он кристально ясно помнил тот миг, когда стоял перед Писаренко и хотел его убить. Но все-таки прислушался к разуму и пониманию, что никакая месть не стоит того, чтобы загубить еще и свою жизнь. У него достало ума отвернуться и уйти, несмотря на всю ненависть. И не поступи он так - не встретил бы Свету, потерял бы друзей, столько возможностей, которые теперь использовал. Все потерял бы, хоть и казалось Русу в тот момент, что у него ничего нет.

Но он-то хоть по делу на Николая Алексеевича злился, хоть и сомнительно, что в таком поступке могут существовать более веские доводы.

Однако Руслан мог понять, когда люди шли на убийство обидчиков своей семьи. Понимал и принимал такое. Сам был готов убить за Свету и их будущего ребенка. А вот когда пытались убить своих родных - такое оказывалось недостижимо для разума Руслана.

В его представлении только ненормальный человек, с явно больной психикой, пусть и поступающий в остальном адекватно, мог решить на подобный поступок.

Потому он просто промолчал, понимая, что полковник и не ждет ответа.

- Как Оксана Владимировна новость перенесла? - осторожно поинтересовался Рус, памятуя о реакции Светы.

Самойленко помрачнел еще больше.

Тяжело вздохнул, опять потер лицо. А потом взмахнул рукой и опустился на один из стульев, которые стояли вдоль стены между проемами окон.

- Плохо, - скупо выдавил он. - Мне скорую пришлось вызывать.

Это многое сказало Руслану. Насколько он знал, мать Светы до этого на здоровье почти не жаловалась.

Опустившись на соседний стул, отчасти, чтобы уровнять высоту с полковником, отчасти потому, что ноги все же плохо держали после предыдущих суток, он сделал единственное, что мог.

Похлопав Самойленко по плечу, Руслан тяжело вздохнул.

- Прорвемся, Михаил Николаевич, - с уверенностью, которую сам не ощущал, пообещал Рус своему будущему тестю.

Тот горько хмыкнул.

- Как я хочу в это верить, Руслан, - честно признал он с болью в голосе. - Да, только…, - полковник отмахнулся. - Она же моя дочь, как я могу кинуть ее в зону?! Если не другие заключенные, так туберкулез - убьют Машку за год. Я же как никто знаю, что у нас в тюрьмах творится, - горько покачал головой Михаил Николаевич. - Но и сделать вид, что не было ничего - не могу. Ведь она сейчас еще больше Свету ненавидит. И не успокоится, хоть куда я ее сошлю…, - полковник спрятал лицо в дрожащих ладонях. - Лучше бы она нас ненавидела, с Оксаной, - едва слышно выдохнул он, - ведь это мы виноваты во всем. Но Свету за что?! Та же ее всегда любила и защищала от всего…

Руслан на миг испытал искушение заметить, что такая гадюка, как Мария сумеет и на зоне всех обхитрить.

Но удержался, понимая, что нечего бередить сердце Михаилу Николаевичу.

- А Писаренко что говорит? - спросил он.

- Твой дядя? - переспросил полковник. - Коля предлагает признать ее психически невменяемой и поместить в сумасшедший дом, под наблюдение одного из знакомых психиатров. Говорит, что может даже выделить людей, которые будут за ней присматривать, чтобы Маша не натворила там ничего… Но…, - полковник помолчал. - Рус, она же мой ребенок…, как мне жить с этим? Как запереть с больными? - Руслан подозревал, что Самойленко ни перед кем не открывался настолько, как перед ним сейчас. А потому ответил откровенностью на откровенность.

- Но она и сама ненормальна, Михаил Николаевич, - скупо, стараясь сдержать собственные эмоции к Маше, произнес он. - Ни один здоровый человек не пойдет на такое. И не оправдывает ее ваше отношение. Любой здравомыслящий человек осознает, что убийство другого разрушит все, и ничего не изменит. Не вернет погибших, и не заставит родных больше его любить. Я знаю, о чем говорю, я когда-то отвернулся и ушел прочь от человека, которого очень хотел убить, - твердо посмотрел Рус в глаза тестю. - Не стоит оно того. И сейчас я рад, что так поступил. По многим причинам. Потому что, даже если бы мне удалось каким-то чудом выпутаться из той истории - я никогда не смог бы спасти Свету от Щеглова так, как это сделал он.

Можно было с точностью до секунды назвать тот момент, когда из раздавленного горем отца Самойленко превратился в полковника СБ.

На Руслана, немного прищурившись, смотрел собранный и прозорливый человек, казалось, способный читать мысли собеседника. И пусть под глазами Михаила Николаевича все еще лежали тени, пусть за эту ночь он постарел лет на двадцать - что-то в словах Руслана заставило того выпрямить спину и задуматься.

- Коля тебе не дядя, - тихо заметил он.

- Нет, - так же кратко ответил Руслан, отведя глаза и уставился в окно, на пасмурное, облачное небо.

- Он имеет отношение к аварии, в которой погибли твои родители, - вновь не спрашивая, констатировал полковник.

Рус хмыкнул и кивнул.