Обжигающая страсть

— А что? По-моему, это замечательное известие! — и Кравцов-старший влил в себя разом целую рюмку коньяка.

— Ну да, конечно… — Светлана Васильевна все никак не могла справиться с охватившим ее волнением, но опомнилась и взяла себя в руки: — Конечно, это прекрасно… Поздравляю, поздравляю тебя, дорогая!

— Спасибо!

— Это несколько неожиданно… — Кравцова попыталась оправдаться, но Макар перехватил инициативу и постарался свести все к шутке:

— Но вы хоть рады за нас, родители?

— Конечно-конечно! Мы в восторге. Мы в восторге за вас обоих, — высказался от имени всех Степан Николаевич.

— Э-э, я-то был уверен, что вы только об этом и думаете, как сообщить все нам, — дедушка хитро подмигнул Лолите. — И я просто слегка ускорил развитие событий. Так ведь?

Девушка мягко и застенчиво улыбнулась, взволнованная царившей вокруг них суетой:

— Да.

— А теперь давайте выпьем за Макара и Лолиту! — громовым голосом вскричал дед. — Степан, наливай коньяк, а ты, Макар, как самый молодой, беги на кухню за шампанским…

Было далеко за полночь.

Все уже успели разойтись по своим комнатам, и в большом доме Кравцовых наступила тишина.

Макар вышел на крыльцо, сел на ступеньки и привалился спиной к перилам.

Он любил ночь. Он любил посидеть вот так, вытянув ноги и пуская в звездное небо струйки сигаретного дыма. Он любил слушать шум сосен и таинственное потрескивание веток в лесу. Он любил дождаться того момента, когда глаза привыкают к темноте и начинают довольно неплохо видеть окружающие предметы.

Он любил по ночам работать, так как ночь давала возможность остаться наедине с самим собой, со своими мыслями и образами. Она отключала от Макара внешний мир, позволяла сосредоточиться или помечтать. И, особенно в начале своей журналистской деятельности, Макар частенько просиживал за столом до самого рассвета, отстукивая на машинке очередное творение, выкуривая сигарету за сигаретой и поглощая неимоверное количество кофе.

Но никакая ночь в городе, за рабочим столом, не могла сравниться с такой ночью, как сегодня, — со всем богатством запахов, звуков. Ему и думать-то ни о чем не хотелось — достаточно было ощущения этой ночи — но мысли сами лезли в голову. Мысли тревожные и счастливые.

Лолита согласилась, родители восприняли известие об их намерениях с радостью. Он сам об этом давно мечтал и давно просил Лолиту выйти за него замуж.

Так почему же какая-то тихая грусть закрадывается в сердце? Почему ненароком смотришь на эту ночь так, будто прощаешься с чем-то бесконечно дорогим, и прощаешься навсегда?!

Неужели это всего лишь эгоистические чувства холостяка, теряющего свою свободу?

Позади скрипнула дверь, и Макар, не оборачиваясь, по звуку шагов понял, что это отец.

Кравцов-старший сел рядом, взял из предложенной сыном пачки сигарету и с наслаждением затянулся.

— Ночь-то какая!..

— Да, здорово.

— А ты давно ей предложил это?

— Кому? Что? — Макар в первую секунду даже не сообразил, о чем спрашивает отец.

— Лолите…

— A-а! Несколько дней назад.

— И она сразу согласилась?

— Сейчас-то да, но я ей давно делал предложение… Раньше она все время просила подождать.

Они помолчали, и Степан Николаевич ободряюще потрепал сына по плечу.

— Терпи теперь, казак.

— Отец, послушай, — Макар вдруг вспомнил, что он хотел сегодня сказать отцу целый день, да все не находил подходящего момента, — вчера за ужином я тебя обидел… То, что я наговорил… Я даже сам не знаю, в чем дело!

— Ничего, нормально.

— Нет, ты послушай!.. Самое забавное то, что сегодня я вдруг почувствовал какую-то особую близость между нами.

— Орел или решка? — Степан Николаевич протянул руку с зажатой в ладони монеткой.

— Решка.

Кравцов подбросил монету, поймал и разжал ладонь.

— Точно, решка. Тебе повезет.

Он спрятал монетку в карман и потянулся за второй сигаретой, теперь уже за своим любимым «Честерфильдом», лежащим в нагрудном кармане тенниски.

— Ты все-таки послушай, папа. Я ведь знаю, что я маме сделал больно сегодня… Но кого бы я ни выбрал — она все равно будет недовольна… Я вижу — ей Лолита не очень нравится!

— По-моему, ей не нравится то, что ты на себя слишком много берешь. Ей не нравится не Лолита, а то, что ты слишком быстро и совершенно непоправимо вырос, сынок… А что до Лолиты, то эта девушка действительно не такая и простая.

— Но именно это меня и привлекает в ней в первую очередь! — Макар от волнения даже выронил сигарету из рук и теперь чертыхался, стряхивая искорки с новых штанов. — Понимаешь? Эта печаль, которой она как будто полнится… Не знаю почему, но мне кажется, это очень интересно и загадочно… И я понял, что могу помочь ей, в конце концов. По-моему, это прекрасное чувство, разве нет?

— Вот сукин сын, всю идиллию нарушает! — воскликнул Кравцов-старший, и до Макара не сразу дошло, что отец имел в виду сверхзвуковой самолет, загрохотавший в небе.

— Послушай и ты, Макар… — добавил он через несколько минут, когда шум затих. — Я не пытаюсь тебя останавливать, мне самому нравится Лолита, очень нравится… Но ты уверен? Ты уверен, что именно она тебе нужна?