Обжигающий импульс (СИ)

Папа отрывает глаза, заинтересованный разговором. С двумя мне никак не справиться, потому как он всегда оказывается на ее стороне, а когда та неправа, приходит и наедине говорит: «Пойми мать, она плохого не пожелает!». Вот только стремления в жизни у всех разные. Не уверена я, что в свои двадцать пять готова отказаться от всего в сию же секунду ради кричащего, хоть и милого, карапуза. Сначала уж муж, а потом, при обоюдном согласии, дети.

Был бы Илья хорошим отцом? Ему уж точно пора становиться родителем, а вот мне еще можно повыбирать себе супружескую пару.

— Мам, и внуки будут, но не сейчас. Надо встать на ноги, найти хорошего человека, чтоб уважал, руку не смел поднять, без вредных привычек, чтоб понимал и принимал мою чокнутую творческую натуру. — Я посмеиваюсь над собственными словами. — Понимаешь, не каждый с такой выживет.

Папа понимающе поддакивает, иронизируя, а мама на него возмущенно шикает.

— Что с тобой не так, чтобы считать себя ненормальной? — Поворачивается ко мне, а в глазах стоят слезы. — Ничем ты не хуже других… Моя дочка — лучшая: и красавица, и свое дело держит, самостоятельная…

Она замолкает, шмыгая носом, и ослабевшими руками опускает таз на стол.

— Самой интересно. — Пожимаю я плечами. — Очень…

Голос со скрытыми переживаниями обрывается — приходится прочистить горло.

Кто ж этих мужчин понять может? Явно не я…

Опустошение набрасывается, эмоции теряются, и мы с мамой смотрим друг на друга, не зная, что сказать, чтобы не расстроиться еще больше. Я стараюсь улыбнуться, чтобы облегчить ее беспокойство, но выражение лица становится еще более горестным. В голове предательски всплывает ненавистный образ, и я мотаю головой, не желая вспоминать прошлое.

«Будь ты проклят, ублюдок, что я до сих пор тебя помню!», — кричу своему сознанию. Силуэт исчезает, но не осадок в душе от появившейся картины.

— Не переживай за меня… — шепчу я устало, — все хорошо будет. Я не сломаюсь так легко…

И не глядя на родителей удаляюсь из кухни.

Кто знает: почему мне постоянно приходится переживать предательство? Вроде не идиотка и внешностью не совсем обделена. В чем проблема? Слишком прямолинейна? Болтлива? Или боятся, что веду свой бизнес? А может, мое стремление танцевать отпугивает? Это ж прикосновения другого мужчины, разъезды по конкурсам с другим…

Усмехаюсь собственным мыслям. Мужчина желает быть собственником, подавлять и ломать женщину, требуя покорности, но только не таким образом можно добиться послушания. Женщина следует за мужчиной, когда восхищается им, когда безоговорочно доверяет. Но у меня не получается довериться, расслабиться и подчиниться чужой воле. Я сама способна себя спасти.

Никто никогда не поймет, что без танцев я пустышка. Просто задохнусь бременем жизни.

Обняв себя за плечи, я выдыхаю; дрожь удается унять, приступ паники уходит, становится легче.

Что за день? Потрясение за потрясением. Снова я скатилась до жалости к себе.

Остановившись у двери, замечаю, что из комнаты слышится ненавязчивая инструментальная мелодия, но я, не придав этому значения, вхожу и замираю у входа. Ярик, схватив за бедро, страстно целует девушку в губы, перебирает светлые пряди волос пальцами, а та, постанывая, прижимается к нему грудью. У меня перехватывает дыхание от удивления, и я попросту таращусь на брата.

Ждать, когда они отлипнут друг от друга, как-то неправильно, но и просто тихо уйти уже не получится. Это как же они не услышали шаги?

— Кхм, — кашляю я в кулак и постукиваю в дверь, обратив взгляд к противоположному концу комнаты. — Я ноутбук только заберу…

И не дожидаясь ответа, подскакиваю к столу, выдергиваю шнур из розетки и хватаю всю эту конструкцию в руки, надеясь поскорее слинять из спальни и оставить голубков обжиматься дальше. Как же девчушке сейчас стыдно, должно быть… Помнится, я тоже такое испытывала в свое время.

Я кидаю украдкой взгляд на брата и его подружку и вижу, что девушка густо покраснела и отодвинулась подальше, нервно теребя волосы, разглядывая коллекцию дисков, а Ярик… Его карие глаза полыхают таким пламенем, что меня невольно передергивает.

— Стучать надо снаружи, дура, а не когда уже вошла!

Я возмущенно открываю рот. Это ж как так надо обращаться к старшей сестре при посторонних людях?! Но понимаю, что сама виновата и поставила всех троих в неудобную ситуацию.

— Да-да-да, — причитаю я, не сдержав улыбку, и захлопываю дверь прежде, чем в меня попадает подушка.

Какое слабое орудие убийства, чтобы защитить честь своей возлюбленной. Рыцарь из него совсем никудышный.

Пришло, видать, время искать себе пристанище.

Я возвращаюсь в кухню, в которой осталась только мама. Она скрупулезно вытирает со стола последние остатки муки; от двух тазов по-прежнему исходят ароматы выпечки, сковывающие желудок.

— А папа куда делся? — спрашиваю я и, расположившись с краю, подключаю ноутбук к электричеству.

— Новости пошел смотреть. Надоело копаться в своем мусоре.

Я хихикаю в ответ, но быстро становлюсь серьезной.