Обжигающий лёд

Черт возьми, ей была так приятна его забота. Маша зажмурилась и выдохнула, постаравшись собраться с мыслями. Чувствовать его рядом с собой, иметь возможность вот так просто прикоснуться, прижаться, положить голову на его крепкое плечо и разговаривать обо всем, что волновало, что было важно… Ей это нравилось. Как он сказал? Не нужно притворяться, быть нужным, что-то доказывать? Быть настоящим! Да, с ним она тоже ощущала себя настоящей. С ним ей не хотелось соответствовать заданным маркам, держать планку, чтобы заслужить одобрение или симпатию. Рядом с ним она просто позволяла себе расслабиться и действовать так, как хотелось душе.

— Маш, — тихо позвал Ярослав, но ладонь его при этом крепче сжала е руку, словно ища поддержки.

— Ммм, — отозвалась она, не желая разрушить хрупкое единение меж ними.

— Можно я попрошу тебя об одолжении?

— Можно, — ее губы тронула легкая улыбка.

— Я хочу, чтобы ты была там со мной.

Маша почувствовала, как сильно теперь его рука сжимала ее ладонь — Ярослав очень нервничал.

— Где?

— В отделении реабилитации.

Они оба, не сговариваясь, повернулись друг к другу, и Маша едва не задохнулась от той мольбы, что читалась в его глазах. Как же ему сейчас было трудно принять верное решение и остаться в ладу с самим собой. В этот самый момент этот бесстрашный игрок, которого все без исключения звали Смелым, боролся со своими страхами, решаясь сделать ответственный шаг. Но он и был смелым. Он наконец-то рискнул встретиться с теми демонами, что с детства терзали его израненную душу, и если ему нужна поддержка… она обязательно ему поможет. Кому как не ей знать, как важно, когда в тебя верят. Она тепло улыбнулась ему, и Ярослав понял все без слов.

Хоть Смеляков и переживал, его шаги были уверенными и твердыми. Он крепко держал Машу за руку, но все же постоянно оглядывался на нее, ища поддержки. И каждый раз она гладила большим пальцем его ладонь, подбадривая, и мягко улыбалась. Она рядом.

В холле возле палаты на скамейках напротив друг друга сидели две женщины. Они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга, но Маша сразу же поняла, кем они были: мама Ярослава и новая жена его отца. Едва только молодые люди вошли в холл, они обе повернулись к ним. Ярослав запнулся и сбавил шаг. Сомневался. Маша крепче сжала его ладонь, прижалась всем телом к его руке и свободной рукой прикоснулась к его плечу, желая успокоить, но напряжение никуда не пропало, напротив, он весь подобрался, словно задеревенел.

— Все хорошо? — тихо спросила Маша, не на шутку перепугавшись за него.

— Да. Да. — Ярослав свободной рукой накрыл ее пальцы, легко гладившие тонкий свитер на плече. — Да. Все в порядке.

Его мама поднялась со своего места, торопливо подошла к ним и, заключив сына в объятия, заплакала. Присутствовать при этом Маше было крайне неловко, и она, осторожно освободив руку, отошла в сторону, чтобы не мешать. Нога сильно заныла — должно быть, Ярик был прав, ей нужно было отдыхать, поэтому девушка опустилась на свободное место, где еще недавно сидела его мама. Не вслушиваясь в тихую беседу сына и матери, она украдкой смотрела на ту женщину, ради которой Смеляков-старший ушел из первой семьи. Самая обычная женщина, не красотка модельной внешности, не сказать, что в большом достатке выросла и продолжала жить. Ярослав, конечно, был к ней предвзят, учитывая тот факт, что даже его мама сносила присутствие разлучницы в одном коридоре. Что ж, время рассудит, решила она про себя.

Когда Ярик подошел в сопровождении мамы, женщина напротив поднялась.

— Ярослав, — начала она и замолчала, не решаясь продолжить. Ярослав же молчал, как-то отрешенно глядя на нее. Она была ему не интересна, Маша поняла это по его пустому равнодушному взгляду. Так смотрят на любого незнакомого прохожего. Женщина собралась с духом и тихо произнесла лишь одно. — Спасибо. То, что ты сделал… Этого хватит и на операцию, и на дальнейшее лечение. Мы обязательно все вернем…

— Я не для вас это сделал, — холодно оборвал он ее, равнодушно наблюдая, как она осаживается, и давая понять, что ее благодарность ему ни к чему и знать ее он по-прежнему не желал. Но то, что он не озвучил, Маша поняла без слов: его поступок был сделан именно для отца. Потому что все еще любил его.

— Нас еще не пускают к нему, — сокрушенно произнесла мама. — Пока так сидим здесь и ждем новостей.

В полном молчании Ярослав опустился на скамейку рядом с Машей. Понурый, задумчивый, и ей так захотелось протянуть руку, поделиться своей силой с ним. Пальцы нерешительно дотронулись до его холодной ладони. Переживал. Ярик чуть повернул голову к ней, и глаза его потеплели.

— Ты никуда не торопишься? — А взгляд так и молил: «не оставляй».

— Нет. — Осознавала ли она, как тонко, как участливо прозвучало это, с какой нежностью? Но от Ярослава эти интонации не укрылись, и он по-прежнему крепко сжимал ее тонкие пальчики ладонью, словно только ее поддержка и держала его в относительном спокойствии.