Обжора-хохотун

Шурфа Лонли-Локли я заметил издалека, когда свернул на улицу Медных Горшков. Он как раз вышел из Дома у Моста — такое поди не разгляди. И отправился не мне навстречу, а в противоположном направлении, к Хурону. Такой молодец. Я счел его отлучку добрым знамением и прибавил шагу. Будущее больше не пугало меня, по крайней мере ближайшее. Когда-нибудь этот тип, надо полагать, все-таки вернется на службу, так что встреча с его равнодушными буркалами, увы, неизбежна. Но сейчас я был так счастлив, что великодушно разрешил себе подумать об этом позже.

Дверь кабинета, где вчера меня допрашивал, вернее, так и не собрался допросить господин Почтеннейший Начальник, была слегка приоткрыта; оттуда доносились голоса. Один явно принадлежал самому сэру Джуффину, второй был мне незнаком.

Я почти невольно притормозил. С одной стороны, не хотел мешать беседе, с другой — был не прочь ее подслушать. Очень уж интересный разговор там шел. И явно не предназначенный для моих ушей.

— Покраснел, значит? — заинтересованно переспрашивал незнакомый голос.

— Пятнами пошел, — говорил сэр Джуффин. — Зато не просто красными. Такой богатый оттенок малинового цвета, видели бы вы.

— Да я уже и сам локти кусаю, что такое редкое зрелище пропустил. Сколь немилосердна бывает порой судьба!

— Напрасно вы на нее обижаетесь. Зрелище — Магистры с ним. Изловите какого-нибудь портового нищего, постарше и позловредней, отберите у него всю дневную выручку, пообещайте вернуть половину, если он вылижет ваши сапоги, и внимательно смотрите ему в лицо — примерно то же самое и увидите… Зато, зато! Вы не представляете, что я выторговал.

— Ну-ка, ну-ка, — оживился его собеседник.

— Четверть подземелий под Хуроном теперь наша. Это раз.

— Очень неплохо. Вы давно на эти подвалы зубы точили.

— Точил не ТО слово. Нуфлину эта территория больше для гонора нужна, а я без подземелий как без рук. Кроме того, теперь у нас есть три дополнительные вакансии, и мы с вами можем заполнить их когда и кем пожелаем — хоть завтра, хоть через сотню лет. Не согласовывая наши кандидатуры ни с Орденскими, ни с Королевскими бюрократами. И вообще ни с кем. Лично мне вот прямо сейчас больше никто не нужен, но никогда не знаешь…

— Целых три вакансии? Умеете вы, кеттарийцы, торговаться.

— Вы дальше слушайте. Полная и окончательная отмена ограничений на следственные расходы. Если мы потратили миллион, значит, так было надо. И никаких вопросов. Честно говоря, только для вас и старался. Видеть уже не могу, как вы в конце каждого года объяснительные о причинах перерасхода казенных средств диктуете. Отчеты для казначейства составлять, конечно, все равно придется, но с объяснительными покончено навсегда.

— А вот за это низкий поклон. Надо же! Не ожидал от вас такой прыти.

— И это еще не все. Сейчас привести бы музыкантов, чтобы сперва торжественный марш, а уже потом новость, но ладно. Обойдемся. Так вот, с этого дня мы официально отчитываемся о проделанной работе только перед Королем. Семилистник в наши дела больше не лезет. Ну то есть лезть-то они все равно будут, но мы больше не обязаны им в этом помогать. А напротив, имеем полное право ловить соглядатаев за руку и строчить жалобы нашему добрейшему юному Королю, который, не сомневаюсь, с огромным удовольствием будет давать им ход.

— Ну ничего себе, — выдохнул незнакомец. — Сказал бы мне кто об этом всего год назад, ни за что не поверил бы. А вы?

— Ну, положим, я всегда знал, что рано или поздно поверну все по-своему. Но не думал, что в один прекрасный день это окажется настолько просто. И ведь Нуфлин, горемыка, даже наемного убийцу ко мне прислать не может. Нет у него специалистов достаточно высокой квалификации. И никогда не будет. Бедняге сейчас не позавидуешь. Дорого же ему обошелся этот богатенький оболтус!.. И кстати об оболтусах. Сэр Мелифаро, прекрати подслушивать государственные тайны. Я их тебе и так совершенно добровольно разглашу, если захочешь.

Я принял подобающий случаю виноватый вид и осторожно заглянул в кабинет.

— Твоего носа мне тут недостаточно, — заметил сэр Джуффин. — Заходи целиком.

Я вошел и во все глаза уставился на обладателя второго голоса, крупного пожилого господина с надменным породистым профилем и неотразимой улыбкой. Одет он был в совершенно ужасающее коричневое лоохи из грубой шерсти, о венчавшем его голову убогом тюрбане я и вспоминать на ночь глядя не хочу, но человеку-легенде еще и не такое простительно.

А сэр Кофа Йох был не просто легендой, но, если можно так выразиться, сказкой. Доброй сказкой о мудром и великодушном начальнике полиции Правого берега, которого любил весь город. Который в Смутные времена ежедневно спасал больше людей, чем съедал пирожков, — притом что его отменный аппетит успел стать отдельной легендой, чрезвычайно популярной в среде столичных трактирщиков.

Коротко говоря, если именем Джуффина Халли в Ехо до сих пор пугают детей, то рассказами о сэре Кофе их развлекают и успокаивают. Хотя, близко узнав обоих за годы совместной работы, я начал думать, что справедливости ради следовало бы иногда менять местами их имена.