Обжора-хохотун

— Прикончить его я никак не мог. Это не моя специализация. Удрал, конечно. А жаль, я бы сам с удовольствием его расспросил: что это вообще было? Мне тоже, знаешь ли, интересно, с какой стати несколько дюжин взрослых трезвых людей вдруг принялись обжираться и хохотать. И не могли остановиться, пока призрак не покинул гостеприимные стены своего любимого трактира.

— Любимого? — переспросил я. Просто чтобы поддержать разговор.

— Совершенно верно. При жизни этот обжора-хохотун каждый день обедал в «Зеленом супе», хотя вполне мог позволить себе заведение классом повыше. Господин Унхан Магарас был очень богат. Таких состояний в Ехо нынче раз-два и обчелся, мало кто из богатеев без потерь пережил Смутные времена, а этот хитрюга только увеличил капитал.

— А, то есть вы выяснили, чей это призрак? После всего этого веселья я на диво медленно соображал, вспомнить стыдно.

— Ну да. Трактирщик его узнал. Говорит, как раз прошлой ночью умер. Слуга с утра заходил, приглашал всех на похороны. Постоянные клиенты еще толком обсудить эту новость не успели, и вдруг — нате вам, покойник является в «Зеленый суп» собственной персоной, счастливый и довольный, каким при жизни его никто не видел.

— Выходит, быть призраком приятно? — удивился я.

— Вроде да. На моей памяти никто особо не жаловался. Впрочем, господин Магарас — случай совершенно особый. Он, видишь ли, очень любил своих дочерей — их у него, можешь вообразить, целая дюжина. Причем, кажется, погодки.

Ну хоть кому-то в детстве было с кем играть, завистливо подумал я.

— А еще больше господин Унхан Магарас любил своих внучек — всю полусотню, или сколько их там успело родиться…

— Ого, — присвистнул я. — Хотите сказать, они так его достали, что старик был счастлив умереть?

— Не в этом дело. Когда человек богат, он вполне может позволить себе отгородиться от докучливой детворы и вообще от кого угодно. А вот от дурных мыслей ни за какие деньги не отгородишься… Впрочем, вру, есть одно куманское средство, но о нем мало кто знает. Бедняга Магарас явно не знал. И поэтому последние две сотни лет — с тех пор как дочки подросли — жил в страхе, что они его изведут. Отравят или еще что-нибудь придумают, девчонки-то все пошли в материнскую родню, а покойная жена Магараса была из семьи лесных колдунов, таких многие горожане побаиваются — на мой взгляд, совершенно напрасно… Ну да ладно, не о том речь. В общем, вообрази себе жизнь богатого старика, который много лет жил во власти фантазии, будто любимые дочки и внучки только о том и думают, как от него избавиться и поделить денежки. Слова дурного им не говорил, ни в чем не отказывал, осыпал подарками, а сам все ждал: когда? В трактире по пьяному делу как-то проболтался о своих страхах, а то никто бы и не узнал. В итоге наш чадолюбивый богач умер в собственной постели от глубокой старости — иных хворей у него вроде не было. Стал призраком и обнаружил, что дочки и внучки вполне искренне рыдают у его одра, несмотря на огромное наследство, равномерно поделенное между их семьями. Представляешь, как бедняга обрадовался, обнаружив, что его потомство гораздо лучше, чем ему всю жизнь казалось?

— Не представляю, — честно сказал я. — И вообще поверить не могу. То есть я понимаю, что вы не выдумываете. Если уж рассказываете, значит, так оно и было или примерно так. Но мне до сих пор в голову не приходило, что людей могут мучить подобные проблемы. Двести лет считать своих домашних отравителями! Уму непостижимо.

— Да уж куда твоему уму, — усмехнулся сэр Кофа. — Ничего, лет через триста, возможно, перестанешь удивляться пустякам. А пока пей давай. «Длань тьмы», отличное вино. Видишь, какого года?

Я посмотрел на бутылку и присвистнул: ароматный иссиня-черный напиток был старше меня на целых семь лет.

— Хороший был год, — заметил сэр Кофа. — Для вина, и не только… Имей в виду, я не от скаредности всего полстакана тебе налил, вино только на вкус легкое, а на самом деле забористей джубатыкской пьяни. Сейчас почувствуешь.

— Уже вроде почувствовал, — согласился я. — Вы мне теперь вот что объясните: а почему, собственно, этот дед стал призраком? От страха? Я слышал, так бывает.

— Иногда, — кивнул сэр Кофа. — Но тут нужен совсем другой страх — внезапный и очень сильный, щедро приправленный гневом и желанием поквитаться с обидчиками, а не равномерно размазанный по всем дням твоей жизни. Подозреваю, наш покойник просто воспользовался услугами специалиста, такому богачу самые лучшие по карману. Причем, скорее всего, еще до наступления эпохи Кодекса, сейчас-то все стоящие колдуны в Холоми, или в изгнании, или в отставке. Нелегально одни халтурщики работают.

— Как это — еще до наступления эпохи Кодекса? Умер-то он только сегодня утром.