Очаг

4 На крыше себе постелил я. Усталый,
Прилег, но уснуть я не мог почему-то.
Быть может, реки клокотанье мешало
Иль ветер, с вершины срывавшийся круто.

Спустился я в дом, прихватив одеяло,

К старинной тахте я прижался щекою.
Теперь тишина мне уснуть не давала,
Теперь духота не давала покоя.

Я лампу зажег. Озаренные светом,

Отцовские рукописи лежали.
И сам он глядел с небольшого портрета
В раздумье, а мне показалось — с печалью.

И с плеч его черная бурка спускалась,

Казалось, в дорогу собрался он снова,
И быстрый скакун через дикие скалы
Его унесет, дорогого, живого.

И я подошел, как к живому. Я в детстве

Вот так же, бывало, являлся с повинной:
«Вторую весну без тебя я, отец мой...
Ты за руку вел малолетнего сына.

Растил меня, путь мне указывал верный,

Учил не робеть и преград не бояться,
В поэзию ввел... Помоги и теперь мне —
Как трудно во всем одному разобраться!..»

Я смолк. Неожиданно мне показалось,

Что голос я слышу родной и знакомый,
Что снова вошел мой отец, как бывало,
Что он лишь на час отлучился из дома.

Седой, невысокий — таким его помню,—

Глаза меж лучистых морщинок не гаснут.
Он теплую руку кладет на плечо мне.
Звучит его речь глуховато, но ясно.